Манящий запах жареной картошки - Ирина Степановская

— Ты не волнуйся, никто не наехал. Я сделала все сама. Садись! — Она подвинула ему стул.

— Ну, ты, блин, даешь! После той хаты очутиться здесь… — Он в недоумении обвел взглядом стены. Мебель она поделила между близнецами. Из большого гостиного гарнитура она оставила себе два книжных шкафа. Кроме них, в комнате стояли тахта и торшер. А в углу китайская ваза. Парную к ней как-то во время пьяного дебоша расколошматил Фил. Эту Ниночка оставила себе на память.

— А где у тебя телевизор? — спросил Ник, оглядываясь.

— А я оба телевизора отдала близнецам. Мне он не нужен. Орет только, а смотреть нечего. — Тут она покривила душой. Маленький телевизор она как раз собиралась купить. Это она раньше думала, что может прожить без него. А теперь, когда она ничем не могла себя занять, он, может быть, пришелся бы кстати.

Ник держался, как подобает старому другу семьи. Нашел в кухне две рюмки, раскрыл принесенные пакеты, достал хороший французский коньяк, нарезал лимончик, сыр, колбасу, открыл коробку конфет, насыпал орешки.

— Ну, Нинок, дернем!

Они дернули. Сначала по первой, потом по второй…

— Теперь рассказывай!

— Что рассказывать? Нечего. — Но она все-таки рассказала. Как провернула обмен, расселила близняшек, чтобы не конфликтовали, если бы с ней вдруг что-нибудь случилось. О том, как она ходила в милицию, Ниночка умолчала. Сказала, что в принципе хотела бы устроиться на работу куда-нибудь преподавать, но не сейчас, а потом…

— Когда потом?

— Не знаю. Такая апатия, трудно поднять телефонную трубку. Но я хотела тебя разыскать.

— Зачем?

— Насчет джипа Фила. Я бы хотела продать его. Наверное, он еще стоит денег.

— На ловца и зверь бежит. Я нашел покупателя. Затем и приехал. Если ты не будешь на нем ездить, то лучше продать. С каждым месяцем он теряет в цене.

— Давай продадим. Я бы поехала отдыхать.

— Куда?

— Не знаю. — Раньше ей не нравилось на море. Лежишь, ничего не делаешь, только ешь и пьешь. Толстеешь на глазах, несмотря на купание. Что мыс Антиб, что Сочи, что Турция, один черт. Ей хотелось поехать посмотреть лучшие музеи мира. Поговорить в Лондоне на английском. Проехать по Пиккадилли и перейти пешком на Хаф-Мун-стрит. Посмотреть на дом, в котором жил Моэм. В Париже увидеть импрессионистов. Сходить в Оперу. Раньше Фил и мальчишки не хотели об этом и слышать. А теперь, продав джип, она могла бы поехать туда, куда ее больше тянет. Но почему-то не было сил. Уж лучше правда куда-нибудь на пляж, погреться на солнце. Да на пляж и выйдет дешевле.

— Я как раз собрался на неделю в отпуск! Могли бы поехать вместе, — спокойно предложил Ник.

— Я еще не износила той пресловутой пары башмаков, — машинально сказала Ниночка, имея в виду королеву Гертруду, мать Гамлета.

— В натуре?! — не понял Ник. — Да я тебе обувной магазин куплю. Чё, на башмаках теперь будешь экономить?

«Сережа бы понял, — подумала Ниночка. — Но кроме этого, что он может, Сережа?»

— Слишком мало времени прошло для того, чтобы выходить замуж, — пояснила Ниночка.

— А! Ты вот о чем! — Ник успокоился, отодвинулся на спинку стула, выпятил брюшко и почистил ногти. — Делов-то куча. Если это тебя беспокоит, так я с отпуском могу подождать. Год пройдет, и поедем!

— Не знаю, — сказала Нина. — Я не пойму, разве мало у вас с Филом было молоденьких девушек, что ты пришел ко мне с таким предложением?

Ник помолчал и поскреб макушку. Она у него уже стала порядком лысеть.

— Ну, ты меня знаешь, — сказал он. — Я особо не пью, и девки мне не нужны. Раньше думал, что не женюсь никогда. Пока был на войне, невеста нашла другого. Ну так и хрен с ней, с бабами не хотел иметь больше дела. А теперь вот захотелось приходить домой вечером, и чтобы дома была жена и пироги с капустой. И футбол по телевизору. И никаких чужих баб. — Он помолчал. — Ты человек верный, Филом проверенный, без заскоков. Если тебе это катит, то свадьбу сыграем в Европе. А потом вернемся сюда, купим квартиру, а на кухню самую лучшую плиту! И ты испечешь мне пирог с капустой. Так что решай.

— Ну, не знаю, — сказала она. — Дай мне время подумать.

И вот опять свили гнездо вороны в старом дворике, и Маргарита Сергеевна сидела у телевизора и вязала, а на балконе опять зацвели петунии. Ниночка разливала на кухне чай, раскладывала варенье.

— Что мальчики? Как живут? Бабушку не вспоминают?

— Живут прекрасно. Сдали летнюю сессию. Перешли на второй курс.

— Отлично. А ты?

— Я выхожу замуж. За Ника.

Маргарита Сергеевна охнула и уронила вязанье.

— Ниночка! Ты с ним себя погубишь! Опять такой же вариант! Ну подумай, он придет с работы, о чем ты будешь с ним говорить? О Достоевском?

— Он будет молчать. Есть пироги с капустой и смотреть телевизор.

— А что он будет смотреть? Сокровища музеев мира? Опять убийства, драки, крики, визг тормозов! Все тоже, что ты не могла выносить с Филом.

— Он будет смотреть футбол.

— Нина! Подумай! — Маргарита Сергеевна так разволновалась, что даже встала из-за стола. — Ты опять наступаешь на те же грабли! Тебе надо самой устроиться на работу и самой решать свою судьбу! Иначе как-нибудь случайно ты утопишь и этого! Сколько же можно полагаться на мужиков?

— Успокойся, мамочка, — сказала Нина как о деле решенном. — Ты права. У каждого человека должен быть собственный путь. Но у меня своей дороги никогда не было. Сначала мной руководила ты, а потом она влилась в дорогу мужа и детей. Правда, совсем недавно я по наивности думала, что, разделив наши пути, я еще смогу встать на свой собственный. Но силы оказались не те. Дорога куда-то исчезла, я оказалась в непроходимых зарослях, в тупике. Зато теперь я знаю наверняка, что дорогу надо выбирать смолоду и следовать ей неукоснительно.

— Ты так думаешь, потому что привыкла, что кто-нибудь дает тебе деньги на жизнь. — Маргарита Сергеевна была сурова. Всегда она была уверена, что не бытие определяет сознание, а наоборот. — Конечно, трудно зарабатывать самой, но надо разобраться в том, чего ты хочешь! Быть в вечной зависимости, но при деньгах или быть бедной, но свободной. По-другому при нашей жизни у тебя уже не получится.

— Разобраться? Ты права, мамочка, надо было уже давно разобраться. А теперь уже поздно. Разве ты не поняла, что меня вообще больше нет?

— Как это нет? — Маргарита Сергеевна в возмущении сдвинула на лоб очки. — Вот же ты стоишь и держишь какие-то бумажки в руках.

— Это не бумажки, мама. Это билеты.

— Билеты? Куда?

— В свадебное путешествие, мама. В Малайзию. Говорят, пляжи там изумительные.

2002 г.

Накануне лил дождь, я весь день правил статью, а жена между делами читала Толстого. Из окна за палисадником была видна деревенская дорога. На ней не было ни души, и только пестрые лилии вдоль нашей ограды гордо держали под дождем свои оранжевые чаши с загнутыми лепестками. День прошел, будто отлетел грустный ангел.