Секреты серой Мыши - Кира Страйк

Наблюдая за всеми за столом, потом делала себе пометки: графиня такая-то очень любит попробовать «новенькое», другая — сама не ест, но мужа кормит, и так далее.

Работать с женщинами — это, знаете ли, тот ещё головняк. Не то, что с мужиками. Я буквально ухахатывалась, наблюдая, как ловко местные модницы манипулировали сильной половиной «общества» — ресницами похлопала, сделала губки «дудочкой», бровки «дурочкой» — и готово. Прелесть. Но не наш вариант.

Ни одной минуты моя дурная голова, как говорят, теперь не знала покоя сама и не давала оного ногам.

Вторым пунктом задач, надлежащих к исполнению, в моём блокноте стояло создание нитрита натрия. Это был один из самых сложных вопросов. Всё-таки я не химик и живу нынче во времена, в которых ещё очень не скоро появятся даже элементарные чистые селитровые удобрения, как в наших современных магазинах, типа «Весёлый огородник». Оттолкнуться вообще было не от чего.

А мне эта волшебная смесь, повторюсь, была нужна до зарезу. Именно она придаёт, в конечном итоге, любому колбасному изделию тот самый аппетитный розовый цвет (не являясь при этом в прямом смысле красителем), размягчает пищевые волокна, делая продукт более нежным и, самое важное, блокирует развитие бактерий — провокаторов ботулизма. А это: первое — безопасность, и второе — в разы увеличенный срок хранения.

Я просто вывернула свою память на изнанку, стараясь восстановить последовательность её создания. Схема получалась такая: растворить щёлочь в воде (ну, это ерунда — золы в этом мире предостаточно), добавить азотную кислоту, выпарить воду, высушить и получить таким образом нитрит натрия — очень опасное вещество, в чистом виде, вообще-то, являющееся ядом.

Затем этот самый нитрит натрия в пропорции 0,6 процента на килограмм смешать с обычной поваренной солью. Дабы избежать неравномерности смеси, соль сперва надлежит растворить в воде. Полученный бурдомес снова выпарить и высушить.

Але-оп! Получается пищевая нитритная соль, которую потом уже в разных пропорциях смешивая опять же с обычной солью (в зависимости от того, что это будет — купаты, колбаса варёно-копчёная или сыровялка) и использовать в производстве.

— Всё это, конечно, прекрасно, — вздохнула я, давая небольшой перерыв голове, — но остаётся такой малю-у-усенький вопросик: где саму азотную кислоту брать будем, а?

Сегодня был как раз тот самый выходной, когда я имела полное право пол дня отдыхать.

— Матушки мои, и чего ж я не умею плести кружева? — подумала я и поплелась в библиотеку.

Сам процесс создания нужной мне азотной кислоты был не так уж сложен в исполнении. (Смешивание, отстаивание и многократная фильтрация через обычную ткань.) НО! Для этого треовались два компонента: электролит (а для него, простите, серная кислота) и приснопамятная селитра.

— Всё-таки есть на свете бог! — в одном из тягомотно-скучных, для кого-нибудь другого, талмуде на глаза попалось упоминание о «селитрянщиках», — Хвала всевышнему! Они всё-таки есть, они существуют!

Вы поймёте причину моего такого бурного ликования, если осознаете, что прямо сейчас я избавила себя от необходимости ваять ещё и селитру. Причём, простите за подробности, не из чего иного, как из навоза.

«…Презираемые нанимателями и дворянством, но, тем не менее, хорошо организованные банды селитрянщиков стали ужасом ферм нашего века… — читала я, водя пальцем по странице, — с дозволения короны они перерывают хлева, конюшни, а иногда и отхожие места…» И гравюра под названием «Селитрянщик за работой».

— Спасибо, миленькие, что уже делаете это за меня. — воздала я благодарность возможно первым химикам вообще и химикам-биотехнологам в частности, кстати, оплата труда которых шла за счет королевской казны — то есть прям из государственного бюджета.

Что же касается серной кислоты — я точно помню, что «камерным» методом местные алхимики начали изготавливать её ещё с четырнадцатого века. А раз она уже существует — значит я её найду.

— О, дайте же мне нобелевскую премию! — я опять позволила себе немного поликовать.

Это будет трудно. Но теперь совершенно очевидно, что, по крайней мере, теоретически — возможно. И, если всё получится, как задумано, — я, таки, подарю этому миру консервацию!

— Ещё бы для надёжности дружбу свести с каким-нибудь приличным алхимиком… Блин, а местные дамочки ведь упоминали о персонаже как раз из этой оперы, к которому под покровом большой тайны гоняют за модными «приворотными» средствами. Скорее всего, конечно, шарлатан, раз такими глупостями занимается. Но чем чёрт не шутит — должен же он как-то зарабатывать средства на хлеб насущный и «серьёзные научные изыскания». М-да. Смешно.

Пока я «грела голову» вопросами развития средневековой пищевой промышленности, во дворце произошло знаменательное событие: в отчий дом, не поверите, из далёкого плавания прибывал младший отпрыск герцогской четы.

За время жизни во дворце я, конечно, не раз слышала о нём. Опять же, Жана все так настойчиво величали старшим сыном, что не надо было иметь особо великого ума, чтобы сообразить, что, раз есть «старший» — значит где-нибудь обязательно обитает и «младший».

— Тэ-э-кс, где бы нам на него посмотреть? — я чуть не хлопнула себя ладошкой в лоб и побежала разглядывать огромное полотно в роскошном багете в самом центре большой галереи, — Вон он в симпатичном костюмчике красуется на общем семейном портрете. Только совсем ещё маленький. Хорошеньки-и-ий. Тёмненький, пухленький и улыбка такая… хорошая улыбка — искренняя.

Ладно, оправдаем себя тем, что мне до сих пор было не до детального изучения изображений герцогских родственников всех существовавших колен. И вообще, от них тут в глазах рябит — поди разгляди что-нибудь.

Что я точно для себя поняла — в этом доме еще жить невесть сколько, так что нужно собрать максимум информации и о нем тоже.

Об остальных членах семьи я знала уже, пожалуй, больше, чем они сами о себе. Конечно, ни Эмма, ни Надин никогда не позволили бы себе сплетничать о хозяевах с посторонним человеком! Но я-то была уже «своя», а между своими — какие могут быть секреты?

На этом и отправилась в любимую беседку в саду, наслаждаться, наконец, наступившим теплом, даже не подозревая, насколько поворотным событием окажется для меня приезд Поля. Простите, Филипа Поля Мари дю Сен-Марк де Шамбор

Приезд молодого господина обставляли с большой помпой. Не смотря на то, что отношения Поля с родителями оставались несколько «натянутыми».

Причиной этому послужило, можно сказать, «бегство» из дворца своенравного отпрыска десять лет назад. В то время, будучи ещё подростком, но уже обладая гибким, пытливым умом, младший сын герцога сообразил, что, кроме титула «лорд», стоящего на так называемой лестнице титулов аж на девятом месте, (как раз после дочерей маркизов) ему здесь больше особо-то ничего интересного и не светит.