Матадоры войны - Сергей Зверев

– Но ведь в итоге все так и произошло. Верно?

– Верно. Причем тогда, когда мне это снилось, Диего и не помышлял стать матадором. Да, мы оба любили корриду, увлекались ею, как все мальчишки в нашем возрасте, но… О том, чтобы самому выйти на арену, Диего даже не мечтал… Ладно. – Хосе встряхнулся, прогоняя воспоминания; он сказал все, о чем хотел услышать Владимир. – Пойдем отсюда. Я хочу взглянуть, как там дети.

– Я, пожалуй, задержусь.

Локис видел, что лежащий на полу в кухне Вьюхин не шевелился. Коломенчук по-прежнему стоял на коленях рядом с товарищем, но помочь ему уже ничем не мог. Хосе отследил направление взгляда Владимира.

– Понимаю, – кивнул он. – Тогда все. Приятно было с тобой поработать, Володя. Отлично сработали. Не без накладок, конечно, но все равно отлично.

Они еще раз обменялись крепким рукопожатием, и Хосе, уже не оглядываясь, вышел из столовой приюта через парадную дверь. Следом за ним коренастый боец, на долю которого выпало ведение переговоров с последним из террористов, вывел на улицу все еще пребывающую в состоянии шока сеньориту Пилар.

Владимир прошел в кухню, остановился рядом с Коломенчуком и мягко опустил ладонь на плечо лейтенанта. К ним присоединился Попов. Коломенчук поднял голову.

– У нас потери, товарищ майор, – по-армейски четко доложил он. – Рядовой Вьюхин погиб. Других потерь не имеем.

Попов коротко кивнул и распорядился:

– Володя, помоги лейтенанту вынести из помещения рядового Вьюхина.

Локис не стал спорить. Он молча подхватил убитого за ноги и дождался, когда Коломенчук зайдет с противоположной стороны. Вдвоем они оторвали тело Вьюхина от пола. Алый цветок на фоне зеленой камуфляжной куртки растекся во всю ширину груди. Лицо Вьюхина, напротив, было белым, как свежевыпавший снег.

– Он не понимал их, – мрачно произнес Коломенчук, пока они двигались в направлении черного хода.

Локис не понял, что и, главное, кого, имеет в виду лейтенант. Потому он спросил:

– Кого не понимал?

– Террористов. Не понимал их психологии.

– Я тоже не понимаю, – после недолгой паузы отозвался Владимир.

Из аэропорта Локис отправился прямиком домой. Попов предлагал своему бойцу заехать в часть, но Владимир отказался. Впрочем, майор не сильно настаивал на своем предложении. Это не было приказом начальника подчиненному.

Кадры из недавно пережитого в Marнa del Amparo до сих пор стояли перед глазами Владимира: пятна крови, суровые жестокие лица иранцев, плачущие дети… И как итог всему этому – Эльбрус, трусливо прикрывающийся заложницей, на теле которой Локис заметил недвусмысленные синяки. Гадко! Не столь страшны были эти картинки, сколь омерзительны. И прав был Вьюхин, тысячу раз был прав, когда говорил, что не может понять психологии террористов. А была ли у них вообще какая-нибудь психология? Владимир сильно в этом сомневался…

До дома он доехал на такси. У самого подъезда на мгновение остановился, стряхнул с себя воспоминания и, натянув на лицо дежурную улыбку, решительно вошел внутрь.

Дверь квартиры после первого же звонка открыла мама. А кто еще мог так терпеливо дожидаться Владимира после «вынужденных командировок»? Только она. Мама…

На Анне Тимофеевне был домашний ситцевый халат и старенькие стоптанные тапочки. Локис не раз собирался преподнести в подарок матери новую домашнюю обувь, но каждый раз забывал. Как-то вылетало из головы.

– Привет!

– Володенька! Ну наконец-то! – Губы Анны Тимофеевны растянулись в счастливой улыбке. Ее лицо буквально преображалось всякий раз, когда она видела сына. – Что же ты заранее не предупредил меня, когда возвращаешься? Я бы приготовила что-нибудь вкусненькое.

Они тепло обнялись – мать и сын. Пожилая добродушная от природы русская женщина и стройный подтянутый молодой человек с немного грустными уставшими глазами.

– Я и сам не знал. Пришлось помотаться из города в город, пока нашли все необходимое для склада. А когда уже тут, в аэропорту оказался… Знаешь, мам, даже как-то и не сообразил. Торопился, наверное. Хотел поскорее тебя увидеть.

– Ну, раздевайся, Володя. Проходи, – радостно засуетилась Анна Тимофеевна, но тут же, едва сын стянул с себя куртку, укоризненно произнесла: – Я ведь тебе несколько раз звонила. Но мне все время говорили, что абонент недоступен. Что же это за города такие, Володя, по которым ты ездишь и в которых нет связи?

Локис от души рассмеялся.

– Ну я же тебе объяснял, мама. Дело не в городах. Просто нам не разрешают говорить по телефону на работе. Чтобы не отвлекаться. Вот я его и отключаю.

– У тебя суровое начальство.

– Такое же, как везде, – беспечно отмахнулся Владимир.

Они вместе прошли в кухню. Локис подсел к столу, налил из графина вишневый компот и принялся пить его большими жадными глотками. Усталость постепенно покидала его тело. Конечно, неплохо было бы пару часов вздремнуть для полного счастья, но Владимир не мог себе позволить лишить мать общения с ним прямо сейчас. Она слишком долго ожидает таких моментов.

Поверила ли Анна Тимофеевна в его байку с телефоном? Владимир искренне надеялся на то, что поверила. Главное – вести себя естественно. Ну не мог же он, в самом деле, откровенно поведать самому дорогому и близкому человеку о том, как меньше суток назад, рискуя жизнью, лез под пули иранцев? Мама бы с ума сошла от волнения. Хотя все уже и миновало. Нет! Стоило придерживаться старой версии, основанной на том, что единственный сын Анны Тимофеевны добросовестно трудится снабженцем при военном складе.

– Есть будешь, Володя?

– Ты еще спрашиваешь? – вполне искренне оживился Локис. – Конечно, буду. На казенных харчах особо не разживешься.

Анна Тимофеевна улыбнулась.

– У меня есть щи. Вчерашние.

– Наливай! Обожаю щи. Особенно вчерашние!

Владимир налил себе еще компоту, наблюдая со спины за тем, как мать тут же кинулась к плите и включила крайнюю левую конфорку. Для Анны Тимофеевны не было большего счастья в жизни, чем ухаживать за сыном. Владимир тоже любил стряпню матери.

– А завтра я котлет тебе накручу, – пообещала Анна Тимофеевна, ставя на плиту большую розовую кастрюлю со щами и не поворачивая головы. – Много. Таких, как ты любишь. Ты ведь пока еще никуда не уезжаешь?

– Пока нет. Несколько дней так точно в отпуске, а если у них там ничего экстренного не случится, то и на Новый год останусь.

– Ну что может случиться экстренного на складе? – сокрушенно покачала головой Анна Тимофеевна.

– Мало ли. – Локис допил компот и отставил пустую чашку. – Они там без меня как без рук. Чего-нибудь недосчитаются – и сразу мне звонят. Ну да ладно уже обо мне, – отмахнулся Владимир. – Ты лучше о себе расскажи, мам. Как ты тут без меня? Что нового?