Андрогин - Юрий Иванович

И только когда все трое расслабленно затихли, в помещение проникли иные звуки: где-то шумели, кричали и пели. А в сознание женщины стали закрадываться нелицеприятные мысли:

«Свадьба продолжается?.. Отмечается моё моральное падение?.. И всё это – официально? И как я отныне буду выглядеть в глазах окружающих?.. Мамочки! Какой позор!.. Да и не только… Кажется, всё-таки за моей спиной пастушка с ведьмой успели договориться. Потом как-то отправили варварам сообщение о предстоящем. Те сговорились между собой… И напоследок отлично сыграли спектакль перед толпой народа. В итоге получился… цирк. А я в нём – главное действующее лицо… И кому теперь мстить в первую очередь?.. Как наказать виноватых?.. И смогу ли я?..»

Конечно, в первую очередь следовало наказать предательницу пастушку. Но только в воображении всплывала гигантская голова удава Дончи, желание мстить становилось бессмысленным и бесследно испарялось.

Как-то напакостить ведьме из замка? Так в тот замок ещё добраться надо. Потом – войти в него. Потом… Что? Что потом-то?.. А дальше фантазия не работала. Что-либо сделать почти столетней старушке не получилось бы при всём желании.

Зато рядом находились «мужья»…

Жармин о них вспомнила ещё и потому, что они, немного отдохнув, возобновили свои ласки, явно намереваясь повторить недавнее действо, вульгарно называемое супружескими обязанностями. На свою беду, парни не знали, что желание мести уже окрепло настолько, что легко отбросило в сторону все низменные желания плоти:

– Эй! Стоять! – остановила она их хриплым, низким голосом. – Уберите от меня свои лапы! И свет! Включите свет! – С каждым произнесённым словом голос набирал силу и властность. – Я хочу видеть, что это со мной творят невесть кто и невесть где!

Мужские руки отпрянули. Тела отстранились. Послышалось недоумённое шептание, и вот уже на стенной полочке, при помощи спички разгорается фитиль не то керосинки, не то лампады. Затем и второй огонёк разгорелся, и суммарного света хватило, чтобы рассмотреть окружающую обстановку.

Деревянный дом, очень похожий внутренним расположением на жилище пастушки Саигавы. Разве что здесь в убранстве не ощущается некоторой роскоши, царит простота, а на стенах висит многократно больше оружия. Да и вместо шкафа для одежды – торчащие из стены штыри, а на тех плечики с разными костюмами, сбруей и шубами. В том числе и той шубой, что как бы подарила предательница, хозяйка золотого удава.

Оба парня голышом сидят на краю кровати. Лица не только озадаченные, но и явно озабоченные. В глазах читаются вопросы «что случилось?» или «какая ящерица тебя укусила?».

Как это было ни странно, но сознание Черновой тут же переключилось, озаботилось состоянием подаренного ей животного. Взгляд заметался по комнате в поисках специальной сумки:

– Где мой талисман?.. Он ведь ещё такой мелкий! Где…

Метнувшийся куда-то к сундукам Зордеван принёс сумку. Внутри женская рука сразу нащупала подарок ведьмы. Стало спокойнее на душе, но желание наказать всех вокруг никуда не делось:

– Я хочу пить! – Тут же Серж сбегал на кухню и принёс кружку со сладким фруктовым отваром.

– И есть! – На этот призыв на кухню умчался Зордеван, принеся вскоре поднос с нарезанным сыром, мясом и несколькими овощами.

– Мне холодно! – Серж накинул ей на плечи шубу.

– От неё слишком жарко! – Шубу тут же заменили неким подобием цветного шёлкового халата.

В запасе имелось ещё много каверзных, трудновыполнимых капризов, но изумительно пахнущее мясо и остро пахнущая приправа к нему сделали своё дело. Организм стал интенсивно выделять слюну, а проснувшийся голод потребовал от рта совсем иного действа, отличающегося от ругани.

Пришлось кушать, задаваясь иными вопросами:

«Чего это я так оголодала? Долго была без сознания? Или они меня тут «топтали» несколько часов?.. И куда бы их ещё послать?..»

Она уже почти придумала, как заставить мужчин носиться туда-сюда по домику, как вдруг чётко осознала причины своего поведения: ей попросту было приятно наблюдать при среднем освещении, как стройные, сильные, с рельефными мышцами тела плавно и хищно перемещались с места на место. Столько в них было грации, обворожительной экспрессии, силы, страсти, желания…

«Мамочки! Я сошла с ума! Мне что, нравятся эти варвары?!.» – Вопрос остался без ответа. И вроде как стал чисто риторическим. Хоть дух противоречия и пытался настроить женщину крайне негативно к аборигенам, заставлял устроить им что-то страшное, истерическое. Уговаривал возненавидеть мужей фибрами всей души. Призывал не любоваться красивыми телами, а презирать их. Напоминал, что они только что изнасиловали бессознательное женское тело. Бубнил о том, что это вообще жуткий грех прелюбодействовать с двумя мужчинами, ещё несколько часов тому назад совершенно незнакомыми. И вообще…

Дальше дух противоречия, хоть и проявлял буйную фантазию, но стал каким-то маленьким, еле слышным и совершенно не убедительным. И чем больше Чернова утоляла свой голод, тем с большим фатализмом смирялась с действительностью:

«Чего уж там трепыхаться… Все меня предали… Брачная ночь уже и так состоялась… Да и не мне пытаться исправить местные законы…»

А там и мужчины решили проявить вежество, заговорив с доставшейся им супругой. Первым начал Серж:

– Жармин, а как зовут твою ящерку?

Первым пожеланием было ответить что-то грубое, ругательное. Но Чернова сдержалась, досчитала до десяти и успела подумать:

«Что бы такое язвительное придумать? Надо что-то такое, чтобы глубинную суть моего издевательства над окружающими только я одна понимала. Например, какое-нибудь французское ругательство… Может, русское? Нет, самой неприятно будет… Или английское?.. Точно!.. Надо только его немножко изменить, лучше удлинить, добавив парочку букв впереди…»

Вслух проворчала с неохотой:

– Аффак! Моего талисмана зовут Аффак. Красивое имя?

Мужчины переглянулись, неопределённо кивнули, Зордеван пояснил:

– Нам-то что. Главное, чтобы тебе нравилось и ящерка быстро привыкла к имени.

– Мне? Ну-у-у… Мне точно нравится. Особенно когда буду кричать: Аффак вам… на ваши головы! – Грустно рассмеялась, вздохнула. – Кстати, а у вас есть свои талисманы?

– Я свою пару дома оставил, – отозвался Серж.

А вот Зордеван с непередаваемой печалью сообщил:

– Обе мои ящерки погибли во время боя с тремя сольерами. Того самого… вчерашнего… Они мне помогали, как могли, а я их сберечь не сумел…

Выглядело это признание так, словно охотник потерял кого-то из кровных родственников. Тем неожиданней прозвучало предложение Сержа:

– Могу тебе на время дать одну свою ящерку. Она послушается… да и мы теперь вроде как родственники. Она обязательно почувствует.

А глядящая на них и подспудно любующаяся ими Жармин вдруг подумала: