Птицедева - Светлана Гамаюнова

Вероника хмыкнула.

– Тебя и к одному-то принцу Карен близко не подпустит, от ревности еще в замке запрет. Нет, это не выход, хотя что-то в этом все-таки есть.

– Ладно, – вмешался кот, – мы пока Лотту возле Алатырь-камня посадим, а потом дальше думу думать будем, как и ей, и Веронике помочь. Я сейчас немного перекушу и еще раз перекушу, а потом, может, и мысль придет.

Понедельник наступил раньше, чем хотелось бы. Страшно было лететь на Первую Землю.

С утра появился Кощей. Тетушка Гамаюн почистила перья и смотрела на меня, готовая к перелету.

– Я ей тут одежку от Василисы привез. Она более-менее похожа на тот кошмар, что на Первой Земле носят, какие-то штаны и кофту. Будем надеяться, что Лотта в ней не сильно выделяться будет. Летим к Лилит, надеюсь, Михел с ней, посмотрим, как они там поживают.

На Первой Земле

Гамаюн подхватила меня под белы руки, рядом пристроился Кощей, и мы стали нащупывать точку перехода между мирами. Я даже почувствовала ее, отдавшись ощущениям, о которых говорила тетушка. Мельканье, закружилась голова – и вот мы стоим в каком-то жутком месте. Вокруг по широченной серой дороге, непонятно из чего сделанной, но очень ровной, неслись железные монстры на колесах, и кругом гул, грязь, вонь.

Но что значит грязный воздух по сравнению с буйством грязных человеческих эмоций, которые я почувствовала! Этими грязными эмоциями была заполнена вся оболочка Первой Земли. Я чувствовала смрад низменных желаний, мечтаний о деньгах, женщинах, обладании силой и властью. Желания стать над кем-то, возвыситься, превознестись, растоптать, сломать кому-то жизнь, унизить, забрать, лишить, оболгать. И зависть, зависть, зависть ко всему и ко всем. И всего этого так много, так ужасно много. Я подумала: зачем придумывать ад, он рядом, вокруг. Ужас, одним словом. Услышала голос Вероники: «Мне жаль, Лотта, что тебе пришлось увидеть и почувствовать это. Сейчас постарайся отключиться от чувств, и постепенно тебе станет легче. Верь, и в этом потоке существует хорошее, потом научишься настраиваться на него, и тебе станет легче. У нас говорят – вербализируй, отключись от чувств. Посмотри на домики, какие красивые: что ни домик – то дворец по вашим меркам. И парки тоже прекрасные, ухоженные.

– Это вилла Лилит в Беверли Хиллз, – произнес Кощей. – Сейчас дам ей знать, что мы тут, и нам откроют ворота. Чувствую, что она дома.

В этот момент тетушка Гамаюн стала невидимой и шепнула мне:

– Я за тобой через неделю прилечу. Постарайся только думать, сейчас тебе чувствовать нельзя, сгореть можешь в негативе. Слушай Кощея и Веронику, они подскажут. Я тут не могу пребывать долго. Прощай, будь умницей.

Действительно, нам открыли ворота и вежливо пригласили в дом, а на пороге появилась Лилит, такая же ослепительно красивая, а у нее из-за спины выглядывал Михел или, может, кто-то похожий на него.

– О, дождались и впечатлены появлением в прямом смысле очень распространенного выражения: «Какие люди в Голливуде», – ехидно произнесла Лилит, радостно оглядывая Кощея и достаточно скептически меня.

– Не ждали так скоро? – приветствовал ее Кощей.

– Вообще-то ждали. Не бросит же Лотта своего разлюбезного приятеля и воздыхателя без присмотра. Он ведь от тоски без нее и помереть может, правда, Михел? Рад видеть свою ненаглядную?

Тут Михел вышел из ступора и бросился ко мне, обнял, явно хотел поцеловать, но замялся, хотя объятий не разжимал и смотрел… так смотрел…

– Мы тут, Лилит, – снимая неловкость момента, сказал Кощей, – по невероятно важному делу, которое не терпит отлагательств и требует сильной активизации мозговой и другой деятельности.

Лилит хохотнула.

– Надеюсь, не сексуальной, а то Михеловы воздыхательницы просто замучили. Популярен мальчик в окологолливудских кругах, да и дамочки из высшего света почему-то с него глаз не спускают, облизываются. Если бы не я…., – и захохотала.

Непонятно, что она при этом подумала.

Вероника тоже многозначительно хмыкнула, и я поняла, что Лилит, наверно, подумала что-то непристойное, с нее станется. Информация заинтриговала меня, я вывернулась из объятий Ха и внимательно на него посмотрела.

Ничего не скажешь, хорош. В каких-то обтягивающих плотных синих штанах, необычной для нашего мира рубашке-не рубашке, невесть как ее назвать, эту хламиду, он выглядел очень, очень… Вероника подсказала – сексуально, я и слов-то таких не знаю. И еще челка над карими глазами, такими притягательными. Действительно симпатичный, но я Карена люблю – и точка. Хотя, что греха таить, оценила, что Михел здесь за такой небольшой срок сильно изменился. Лилит, что ли, на него так повлияла? Вот только почему от этой мысли какой-то неприятный осадочек появился?

– Заходите, я рада вас видеть. Сара, свари кофе, у нас гости. И еще молоко и что-нибудь на десерт. Или вы чего-нибудь посущественнее, чем кофе, хотите?

Вскоре появилась служанка и, о ужас, кожа у нее была не белая, а темно-шоколадного цвета. Я так и уставилась на нее, хорошо, меня одернул голос Ники:

– Не глазей так, не смущай девушку, тут много людей с разным цветом кожи, привыкнешь.

– Нам с Лоттой молоко, а Кощею и Михелу кофе. Или ты, Кощеюшка, тоже молока выпьешь?

Кощей расхохотался.

– Как говорил один французский актер: «Молоко, ребята, мы будем пить, когда коровы начнут есть виноград. Нет, мне кофе, у нас нет таких сортов, надо бы плантации заложить, не додумался раньше, а жаль. Ничего, теперь пришло время многое пересмотреть.

Мы немного перекусили. Мне, правда, кусок в горло не очень лез, так Михел на меня все время смотрел, но я держалась. Потом поговорим.

– Все, теперь я вас введу в курс дела, – сказал Кощей и очень внятно и последовательно рассказал всю нашу историю.

Лилит впечатлилась.

– Дела, однако. Тут по-хорошему целый институт должен подготавливать переселение и работать не один год, а у вас несколько человек и три-четыре месяца на все про все. Но думаю, у тебя уже есть какие-то наметки. А от меня чего хочешь, Кош?

– Нам сейчас нужно перво-наперво найти людей, которые будут согласны ехать на новую землю, и как можно больше людей, чтобы можно было выбрать. И сделать это нужно тоже как можно быстрей, чтобы они потренировались в возможности жизни в диких условиях, совершенно диких, ты же понимаешь, прошли курсы выживальщиков. Это первое. И как ты думаешь, сколько нужно человек, чтобы переселенцы не вымерли, не выродились впоследствии?

Лилит на минутку задумалась.

– Если без притока населения из Европейской части Второй Земли, то много. Сейчас вспомню, сколько. Как-то слышала: в результате проведенного специалистами NASA компьютерного моделирования на основе последних данных популяционной генетики идеальной является цифра в 40 тысяч человек, из которых 23 тысячи – это мужчины и женщины репродуктивного возраста.