Варяг. Обережник - Павел Мамонтов

В конце пути Молодцов ожидал увидеть привычный ему средневековый город, окружённый стеной с башнями, с посадами, но ошибся. По обоим берегам замёрзшей реки высилось аж четыре населённых пункта: три крупных, шумных и один небольшой, но окружённый куда более мощной стеной, чем остальные городища. Оба берега соединял мост на высоких сваях. На нём было не протолкнуться от народа и торговых лотков, это зрелище напомнило Даниле почти забытые им легендарные московские пробки.

– Ждан, – спросил Молодцов, – а мы куда едем вообще-то?

– Мы? На Холм, – друг махнул рукой в сторону крепости. – Но сначала заедем в Новоград, что дальше стоит. Малую толику князю отдадим за торговлю.

– И всё?

– Нет, конечно, остальное на Холме уплатим. Так заведено.

Данила малость прифигел от такого порядка. Князь, который живёт в отдельном замке, три городища, и в каждом, похоже, свои порядки. А все проблемы решаются на вече маханием кулаков. Мда… Как Ждан сказал – так заведено. И, насколько знал Данила, такой порядок продержится ещё лет пятьсот.

Налоговые дела Путята уладил только к вечеру. Приехал на Холм, но снимать гостиницу для своих охранников не стал – у него в городе имелось собственное подворье. Вернее, не своё, а принадлежащее купеческой сотне, в которой он состоял; туда-то купец и пригласил всех своих людей, а сам укатил решать торговые дела. Охранники, уставшие в ноль, разбрелись по комнатам и почти мгновенно уснули.

Зато наутро Ловкач, главный помощник Путяты, сообщил, что договор на реализацию товаров заключён и по этому случаю всех доблестных обережников приглашают на пир.

На том пиру было всё: и столы, ломившиеся от яств, и хмельные напитки, бьющие в голову почти так же, как водка, и девки – сколько хочешь и на любой вкус.

Данила праздновал, веселился и отдыхал, как все. Кому-то этот отдых покажется довольно однообразным, но Молодцова он полностью устраивал. Может, когда-нибудь он захочет большего, но пока выпивка и девки в хорошей компании были пределом его мечтаний.

Желание чего-то большего появилось на третий день празднования, когда из-за похмелья голова, казалось, готова была вот-вот лопнуть. Данила выполз из пиршественной на свежий воздух, сунулся головой в кадушку с холодной водой – вроде полегчало.

– Ну что, Даниил, голова что тыква гнилая, ткнёшь – и лопнет?

Молодцов повернулся, чтобы поглядеть на шутника… Батька! Воислав, как всегда, выглядел бодро и свежо, будто не пил со всеми. Данила прикусил язык: готовые слететь с него ругательства застряли в горле.

– Есть немного, – признался Молодцов.

– А я знаю, как сделать, чтобы голова после гулянки не болела. Знаешь, как?

Данила, не ожидая ничего хорошего, спросил:

– И как же?

– Бери лыжи. Айда со мной в лес, а там расскажу.

Молодцов вздохнул, но поплёлся исполнять приказ.

Воислав погнал на лыжах далеко от города, в еловую рощу. Данила за ним еле успевал, а ведь вечером выпал пушистый снег, и батьке пришлось прокладывать лыжню, а Молодцов только ехал следом.

Воислав по ведомым только ему признакам определил полянку, где можно остановиться. Приказал Даниле сделать несколько кругов на лыжах, чтобы утоптать снег. После чего скинул лыжи, сказал то же самое сделать Молодцову.

– Ну как голова? – спросил батька.

– Спасибо, прошла. И голова, и… вообще всё.

– Хорошо. Помнишь, я обещал, что поучу тебя рубке на мечах.

– Помню!

Данила аж подпрыгнул, с соседних веток от вскрика слетели вороны. Варяг неодобрительно покачал головой.

– Раз помнишь, то лови.

Воислав вынул меч для левой руки, кинул Молодцову. Тот с трудом, но поймал его за рукоять.

Меч был длинный, около метра, не считая рукояти. Наконечник узкий, заострённый. Данила из опыта общения с фехтовальщиками помнил, что такие мечи назывались романскими и пришли на смену каролингским, более коротким, с закруглённым наконечником. Но когда и какой меч вышел из обихода, Молодцов понятия не имел. Обмотанная кожей рукоять была маловата для Молодцова – у Воислава, опытного матёрого воина, прошедшего десятки битв, ладонь была меньше, чем у Данилы. Навершие имело форму диска, других украшений на мече не было. Он очень удобно лежал в руке, имел великолепный баланс и казался даже лёгким – весил не больше килограмма. Впрочем, любое оружие кажется лёгким поначалу, а вот помашешь им часа два – и уже кистенём махнуть не сможешь, не то что мечом.

– Махни пару раз, разогрей руку, – сказал Воислав.

Данила попробовал поработать мечом и в очередной раз восхитился: клинок буквально сам летал по траекториям, Молодцов для этого прилагал минимум усилий. Ему казалось, что он творит просто чудеса с оружием, но его учитель-варяг только скептически щурился.

– Хватит скоморошничать, ударь им.

Молодцов ударил по воздуху, замер в положении завершённого удара.

– Ещё раз, – потребовал Воислав.

Данила выполнил пару связок, которые натренировал с секирой. На его взгляд, получалось неплохо, но как-то неправильно. Что-то мешало окончательной гармонии Данилы и меча. И было понятно что – сам Молодцов, потому что меч у Воислава был и впрямь изумительный.

– Что скажешь? – спросил батька, когда Данила остановился.

– Ну… меч вроде бы легче секиры.

– И всё?

– С ним проще.

– Что ещё?

– Не знаю.

– Меч быстрее. Быстрее меча только сабля и кистень, ну ещё стрела. – Воислав хохотнул. – Больше ничего не хочешь добавить?

– Мечом по-другому замахиваться надо, не так, как топором. И ещё им колоть можно.

– Моим да, – согласился Воислав, – у викингов в ходу другие мечи, больше приспособленные для рубки ног. – Варяг опять усмехнулся в усы. – Но мечом можно и нужно колоть и нужно уметь это делать. Запомни это на случай, если когда-нибудь раздобудешь свой меч.

Молодцов кивнул.

– Мечом надо уметь работать. Топором проще: махнул разок – и рёбра в крошево. Как по-твоему, если секирой проще пробить доспехи, то она лучше?

– Не знаю, – пробормотал Данила.

– Меч – в нём всё. – Воислав выхватил свой второй клинок, выставил вперёд. По лезвию до узкого острия скользнул луч. – Всё оружие. Ничто не может быть лучше секиры, для того чтобы порубить щит или прорубить броню. Булава запросто крошит кости под доспехами. Сабля стремительна и опасна, она может рассечь и тегиляй, и кольчугу, а уж жилы вмиг вскроет. Но всё это лишь немногим хуже того, что может сделать меч. Он быстрее секиры и булавы, он может пронзить уколом любой доспех, как ни одна сабля не сможет. Он может рубить в щепки щит, а потом внезапно ударить по ногам, так что отсечёт их обе. Ты понял меня?