Сердце язычницы - Патриция Мэтьюз

Он пошел прочь. Гнев Лилиа угас так же быстро, как и вспыхнул, и теперь ей опять стало жаль Мориса, хотя к жалости примешивалась брезгливость. В случившемся девушка обвиняла себя. Не стоило поощрять человека, не только безразличного ей, но и отталкивающего. Не поступи она так, ей не пришлось бы узнать, как отвратителен Морис Этеридж.

Лилиа охватила легкая дрожь. Впрочем, сейчас ей не хотелось омрачать предстоящую встречу тягостными раздумьями. Куда приятнее было думать про Дэвида, который скорее всего уже ждал ее у водопада.

Прошел день, но ярость Мориса не утихала. Всю дорогу до конторы он кипел от бешенства, вспоминая разговор с Лилиа. Донельзя униженный, Морис даже вообразил, что его лучшие чувства втоптаны в грязь. Он готов был устроить засаду на Лилиа в лесу и свернуть ей шею. Мысль о том, как он будет медленно сжимать руками ее шею, доставляла ему извращенное наслаждение, но здравый смысл победил. Такая выходка обошлась бы слишком дорого.

Возле конторы Морис встретил Радда, и тот вошел вслед за ним.

– Я уж думал, ты решил смотать удочки, Этеридж, – сказал Радд, усевшись. – Тебя не было здесь черт знает сколько времени!

– Я человек занятой. Дел было по горло, вот и не приезжал. Пришлось все разнюхать, высмотреть... Теперь, когда мы остались без Слейта, кто этим займется? Не ты же! Тебе нечего опасаться, Радд, я не меньше твоего желаю туземке смерти. Раз другого пути нет, проделаем все так, как я задумал, то есть на балу, через три дня. А теперь слушай внимательно. Мы с тобой заранее встретимся, наденем маски и такие костюмы, чтобы сам черт не разобрал, кто под ними скрывается. Поскольку мы с тобой не вращаемся в свете, нас не узнают ни по походке, ни по движениям... Одна только тетка могла бы догадаться, но ее и в солярий-то выносит слуга, так что старуха не будет расхаживать среди гостей.

– Не нравится мне все это, чертовски не нравится, – проворчал Радд. – Чтоб мне пропасть, сроду не слышал ничего ненадежнее! Сам посуди, Этеридж, как ты ее выманишь в укромное место, когда в доме такая куча народу?

– Вот и хорошо, что в доме будет полным-полно гостей.

После сцены у конюшни Морис всерьез задумался об убийстве Лилиа и до глубокой ночи пытался составить план понадежнее, прекрасно понимая, как рискованно совершить преступление при таких обстоятельствах. Кое-какие мысли у него наконец появились.

– В самом разгаре бала мы потихоньку выскользнем из дому и подождем, пока девчонка не выйдет подышать воздухом. А там уж останется только схватить ее, зажать рот и утащить в сторону, в лабиринт живых изгородей. Если она не выйдет сама, что-нибудь придумаем и выманим ее. Сделав дело, мы снова присоединимся к гостям. Никто ни о чем не догадается, помяни мое слово...

Лето шло своим чередом, погода стояла чудесная, и становилось все жарче. Место тайных свиданий Лилиа и Дэвида Тревелайна было наполнено дремотным гудением пчел и напоено ароматом полевых цветов.

Любовники лежали под сенью развесистого дерева. Утолив страсть, Лилиа, по обыкновению, закричала в полный голос, счастливая не только физически, но и духовно. Пальцы ее конвульсивно сжали волосы Дэвида.

– Люблю тебя, люблю!.. – повторяла она в неутомимой потребности выразить свои чувства, в то время как тела их содрогались в пароксизме блаженства.

С того памятного дня, когда Дэвид и Лилиа впервые разделили страсть, они встречались ежедневно. По мере того как они лучше узнавали друг друга, учились понимать язык тела, минуты близости становились все более яркими и полными, страсть все возрастала. Радости плоти так захватывали их, что после близости не было ни желания, ни сил говорить о делах повседневных, и они просто лежали рядом, удовлетворенные и счастливые.

Но на этот раз Лилиа внезапно вспомнила объяснение с Морисом, и ее сладостная дремота рассеялась. Хотя ухаживания кузена казались нелепыми и даже смешными, смутное ощущение надвигающейся опасности снова охватило девушку. Несмотря на послеполуденную жару, ее пронизала дрожь.

– Что с тобой, милая? – сонно спросил Дэвид.

Лилиа подумала, что теперь, когда с визитами Мориса покончено навсегда, она может рассказать о них. Когда девушка умолкла, Дэвид усмехнулся.

– Я всегда знал, что Этеридж – законченный болван, но, видно, он совсем повредился в уме, если набивался тебе в мужья!

– Отчасти это моя вина, Дэвид. И зачем я только позволила ему ухаживать за собой! Не понимаю, что это на меня нашло. До самого последнего дня мне было жаль Мориса, и я полагала, что таким образом проявлю к нему доброту. Не следовало забывать о том, что любой англичанин в любой ситуации неправильно меня поймет.

– Любой? То есть и я тоже? Уж не хочешь ли ты поставить меня в один ряд с Морисом Этериджем!

– Ну что ты! Его ухаживания я не поощряла, зато твои... Если бы ты сделал мне предложение, я не отвергла бы тебя.

Дэвид замер, потом, мягко отстранив Лилиа, сел и устремил взгляд на водопад.

– В чем дело, Дэвид? – встревожилась девушка. – Я что-то не так сказала?

– Нет, милая, вовсе нет... Помни всегда, что я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Дэвид.

Медовые глаза Лилиа смотрели на него с безмолвным вопросом, и он снова отвел взгляд.

Девушка заметила перемену, хотя и не понимала ее. Несмотря на слова Дэвида, она догадалась, что ее шутливое замечание изменило их отношения.

В этот вечер Дэвид возвращался домой в смятении, душу его раздирали противоречия. Он страстно любил Лилиа, но его пугала перспектива брака с ней. Мысль о том, что встречи у озерка должны чем-то завершиться, уже не раз посещала его, но он трусливо отгонял ее, не желая омрачать свое счастье раздумьями на эту тему.

Поручив жеребца заботам грумов, Дэвид быстро прошел в дом и осведомился у прислуги, где его родители. Ему ответили, что ее милость на веранде, за чаепитием, а его милость отправился в Лондон по делам. Последнее несказанно обрадовало Дэвида.

– Вот и ты, дорогой! – Мать улыбнулась. – Я хочу выпить немного шерри, не присоединишься ли ко мне?

– Охотно.

Дэвид расположился поудобнее на стуле, взял бокал и сделал глоток.

– Как дела, мама?

– Превосходно. – Леди Тревелайн потрепала сына по руке. – А все благодаря тебе, дорогой. Уже и не помню, когда ты так долго оставался дома. Я совершенно счастлива, Дэвид.

– Так счастлива, что даже не спрашиваешь о причине моей внезапной любви к провинции?

– Вообще-то я задавалась этим вопросом, но сочла за лучшее не приставать к тебе с расспросами, тем более что твой отец тоже несказанно рад такой перемене.

– Рад? Вот как! И тоже не интересуется причиной? – Помолчав, Дэвид бросился в омут очертя голову: – А причина в том, что я влюблен в Лилиа Монрой, мама!

– Во внучку леди Анны? Как странно! Я думала, вы даже незнакомы!