Университет Междумирья. Уйти, чтобы вернуться - Пальмира Керлис

– Лучшему? – уточнила я осторожно.

– О да, – защебетала самая худенькая девушка, расставляя столовые приборы. В том числе вилки. Это они опрометчиво… Может, убрать? – Нам с ней повезло. Мариса впервые за долгие годы существования сообщества добилась, чтобы нас не считали недалекими дурочками. Требования по успеваемости для вступления ввела и помимо вечеринок столько университетских активностей придумала. Помогала во всем, любые проблемы решала, защищала нас.

– Порой чересчур, – буркнула блондинка, из-за которой драма с погорельцем разыгралась. – Но да, с Марисой ничего не было страшно! По душам с ней не поговорить особо, зато если давала советы, то действенные. Например, каким соусом сельдерей залить, чтобы съедобным стал, без этого плакала бы моя диета…

– Я на первом курсе экзамен по зельям завалила, – вставила яркая рыжеволосая девица, – и она мне прямо в баре показывала, как правильно жидкости смешивать. На примере коктейлей, правда, но я поняла и сдала!

– Мне однажды в бутике платье из прошлогодней коллекции подсунули по полной цене, – вспомнила еще одна красавица с глазами на мокром месте. – Мариса так с продавцом побеседовала, что каждой девочке из сообщества до сих пор там скидку дают, даже на новые коллекции.

Я растерянно моргала. Не думала, что Мариса настолько всепомогающая. Похоже, все эти годы ее не одни светские мероприятия волновали. Не знаю, что насчет дружбы с «сообщницами», но она о них действительно заботилась, раз заслужила столь душевную благодарность. Поэтому не хотела ничьим куратором становиться и отказывалась со мной возиться, пока моей встречающей была? У нее уже вон толпа подопечных. Хотя нельзя не признать, что Мариса не бросала меня, когда помощь требовалась всерьез. С заселением в общежитие, с нападением веников на тренировочной площадке, с укрытием на ферме, с починкой купола. Это при том, что в то время она ко мне, мягко говоря, теплых чувств не питала. Господи, к чему это меня мысли ведут?.. Еще немного, и начну в унисон гламурным девам подвывать, как жаль будет без такой замечательной Марисы оставаться!

К десяти имеющимся стульям девочки принесли еще четыре, но о Саталах при этом не вымолвили ни слова. Лишь взволнованно вздыхали, накрывая для них места на другом конце большого стола. Поди, в курсе, что высокопоставленные «мэры» с Винара против отношений сына с фермерской иномирной девой. Ну или догадываются, сцена на открытии родительского дня и без звука была выразительной.

Едва я села, как нагрянули Раскесы – дружной шумной толпой. Раскрасневшаяся Феда, Радик в свободной рубашке без надоевшего пиджака, Ян в обнимку с Кавой, улыбающаяся до ушей Зуся и дедушка с бабушкой, заметно подуставшие от сегодняшней насыщенной программы. Мариса успела сменить обыденную студенческую форму на вариант с кружевными гольфами и полупрозрачной блузкой. Видимо, решила быть собой, даже если «будущих родичей» это взбесит.

Организовавшие ужин девочки подверглись благодарным объятиям от всего семейства, еле вырвались и, пожелав приятного ужина, скрылись в доме.

– Здорово тут у вас, так славно, как в игрушечном домике! – оценила Феда обитель университетских Барби.

– Главное, шоб еда настоящая была, – проворчал дед и опасливо потыкал пальцем салатные роллы. – Занятная ерунда. На закуску сойдет.

– Не боись, все схвачено, – подмигнула Кава, доставая из сумки контейнер с отбивными, который за версту пах перцем и пряностями. – Зуся, даешь разогрев?

Та щелкнула пальцами, внушительные куски мяса тотчас покрылись аппетитной румяной корочкой. Ну вот, даже двенадцатилетняя девочка умеет, а я этим заклинанием только чужие чаи испаряю.

– Молодца, доча, – похвалил Радик. – Видали, как колдует, а? На занятиях ух как жгла, господа преподаватели были в шоке.

Приятном, я надеюсь?..

– Через три года на первый курс звали, – Зуся зарделась, – но я все равно не пойду, не хочу далеко от дома уезжать, мне и нашей школы юных волшебниц хватит.

– Это ты сейчас так говоришь, – хмыкнула Мариса.

– Стукнет пятнадцать, там и подумаешь, – Феда потрепала мелкую по голове, – Марыся вон недурно устроилась, загляденье.

– Кстати, – впервые задумалась я, – обычно магический дар в семнадцать лет просыпается, а у ваших дочерей как-то рано…

– То драконы, – бабушка поучительно подняла морщинистый палец, – пробуждают магию. Лечат и выгорание, и дурь всякую, имей в виду.

– Не в моем случае, так что не обнадеживай Лёнушку почем зря, – обронила Феда. Поймала мой вопросительный взгляд и пояснила: – Я про выгорание. Необратимое оказалось. В молодости жахнула сверх мощи виверну залетную, из заповедника сбежавшую, так и не восстановилось. По мелочи могу заклятия творить, а больше того – нет.

– Да и дурь вся при ней, – хохотнул Радик, за что получил от жены любовно выданного тумака.

– Мне очень жаль… – только и смогла сказать я. – Не знала, что у вас дар был.

– Был да сплыл, – отмахнулась она, – не страшно, не мешает. Наоборот, удобно, перестала со злости соседей поджигать, которые вечно наш забор двигали. Двигать-то они, конечно, перестали, но тушить их было утомительно…

О-о-о, так Мариса в мать пошла. А необратимые магические выгорания, выходит, не такие уж необратимые. Что-то да возвращается со временем. Логично, иначе бы Легион не лишал дара через ритуал, из-за которого в половине случаев сходят с ума.

– Последний штрих! – Ян добавил к графинам еще один, с чем-то дымным и почти искрящимся. – Без драконьей водицы негоже знакомиться.

– Саталам не повредило бы, – буркнула Мариса. В глазах ее отчетливо читалось мрачное предвкушение грядущей встречи. – А давай сейчас наливай, чего ждать.

Огненная жидкость из графина забулькала по бокалам. Я благоразумно отказалась, Зусе и Каве тоже налили фруктового напитка. Очень диетического – ни сахара, ни вкуса. Для фигуры полезно, наверное. Этим я себя и утешила, глотая его. А вот мясо было обалденное – нежное, в меру прожаренное, прямо таяло во рту. Такое и салатом из сельдерея заесть не грех, ибо ничем не испортишь. Правда, потом кусок в горле застрял – стоило только увидеть каменные лица вплывшей во двор высокородной четы. На сопровождавшего их Дарена они и не смотрели, словно пришли отдельно. Подумалось, что в качестве статуй вписались бы во двор отлично. Безобидные и безмолвные. Увы, Соломон с Аурелией молчать не собирались.

– Итак, снова вы, – поприветствовал Сатал-старший, если это вообще можно считать приветствием.

Дарен внешне хранил полную невозмутимость, но рядом с родителями сел как-то обреченно, будто стул был по меньшей мере электрическим.

– Да-да, мы! Все в сборе, – добродушно сказала Феда и спохватилась: – Погодьте, а когда подойдет Кенни?

– Он не сможет, – сообщила я, – передавал свои извинения.

Облегчение на лице Дарена намекало, что он прощает. И даже в ответ «спасибо» передает.