Записки музыковеда - Игорь Резников

Два — это те, что я услыхал еще в студенческие годы.

Студент композиторского факультета должен представить на госэкзамене свое сочинение. Но он прогулял и в срок не успевает. Обращается к своему профессору: «Что делать? Будет худо нам обоим». Профессор: «Ерунда, дело одного-двух часов. Берешь любое классическое произведение и переписываешь с конца на начало. Получится прекрасная музыка, и никто ничего не узнает».

Госэкзамен. Студент садится за рояль играть свое произведение и… что такое? Он играет «Лунную сонату» Бетховена. Профессор отчитывает провалившегося питомца: «Идиот, я же тебе сказал, как сделать». — «Я так и сделал, маэстро, переписал вашу «Лунную рапсодию».

Хоть я и далек от точных наук, но знаю, что в технических вузах самой трудной дисциплиной считается сопромат. Студенты говорят «Сдал сопромат — можешь жениться». То же самое говорят в консерваториях о контрапункте.

Две группы студентов готовятся к экзамену по контрапункту. За месяц до экзамена Бог посылает ангела посмотреть, как у них дела. Ангел, вернувшись, сообщает: «Первая группа зубрит по 6 часов в день. Вторая — пьет и гуляет». За две недели: «Первая группа учит день и ночь, вторая шатается по кабакам и занимается любовью». Ночью накануне экзамена. Ангел сообщает: «Первая группа спит перед экзаменом, вторая молится, чтоб пронесло». — «Молятся? Вот им я и помогу».

Следующие два анекдота бытовали в советские времена. Тогда каждый музыкальный коллектив или исполнителя, отправлявшихся за рубеж, не оставляли своим вниманием «критики в штатском». Они обязательно просматривали программы, напутствовали перед отъездом (явно) и сопровождали в поездках (тайно).

Такой «критик» просматривает программу симфонического оркестра. В перерыве обращается к дирижеру: «Непорядок. Я заметил, что некоторые (имеются в виду скрипки) играют без перерыва, а тот, что сзади (большой барабан), стукнет раз-второй и потом долго филонит». Дирижер: «У скрипок такая партия, а у барабанщика совсем другая». — «Э, нет, товарищ дирижер. Партия у нас одна. А вот стучать надо почаще!»

В Генуе, на родине Паганини, ежегодно проходит конкурс скрипачей его имени. После завершения конурса мэр Генуи торжественно открывает сейф, где хранится драгоценная скрипка работы Гварнери, на которой играл сам великий музыкант и которую он завещал родному городу (поэтому инструмент называют «вдовой Паганини»). Скрипка на один вечер вручается победителю конкурса, и он дает на ней концерт.

Два скрипача из СССР приезжают на этот конкурс. Один занимается, как сумасшедший, другой больше прогуливается по городу. В результате первый проходит на второй тур, а второй вылетает из соревнования. Первый занимается еще больше и проходит в финал. Второй ходит по магазинам. После объявления результатов первый, узнав что занял второе место, горько плачет. Второй его утешает:

— Ты же отлично выступил.

— Но я так мечтал сыграть на скрипке Паганини, а теперь уже этому не быть!

— Ну и что? Зато слава, почет, карьера обеспечена.

— Что ты можешь понимать. Для меня сыграть на скрипке Паганини — всё равно, что для тебя пострелять из личного маузера Дзержинского.

(Кстати, говоря о Паганини, я намеренно употребил слово «музыкант», а не скрипач. Не все знают, что на гитаре Паганини был такой же виртуоз, как на скрипке. Ну, и композитор был выдающийся).

Настали постсоветские времена. Анекдот из 90-х.

Бандит живет в соседней квартире с симфоническим дирижером. Приходит к нему: «Слушай, никогда не был на концерте, своди по-соседски». — «Пожалуйста, завтра у меня как раз концерт, приходите, я вам оставлю контрамарку».

После концерта бандит приходит за кулисы: «Брателла, что ж ты не сказал, что ты свой пацан. Я посмотрел на твою работу. Ну я тебе скажу! У тебя же всё на понтах, на понтах! Ну совсем свой человек».

И в заключении три байки.

В 1964 году на гастроли в СССР приехал Артур Рубинштейн. Он считался одним из величайших пианистов ХХ века, если не самым лучшим. Одна корреспондентка брала у него интервью, в начале которого поблагодарила музыканта и сказала, что для нее очень лестно встречаться с первым пианистом мира. «Нет, я второй», — поправил Рубинштейн. — «А кто же первый?» — «Ну, первых много» — ответил пианист.

Бельгийская королева Елизавета была прекрасной скрипачкой, играла почти профессионально. В Бельгии она почитается прямо как национальная героиня. После смерти мужа, короля Альберта I, королева Елизавета стала покровителем искусств и была известна своей дружбой с учёными, такими как Альберт Эйнштейн. Во время немецкой оккупации Бельгии в 1940–1944 годах использовала свои связи с немцами и влияние для оказания помощи в спасении от нацистов сотни еврейских детей. После освобождения в 1944 году Брюсселя отдала свой дворец для штаба британского XXX корпуса. После войны была награждена израильским правительством званием «Праведник народов мира». В стране проводится конкурс им. королевы Елизаветы, на который регулярно съезжаются лучшие молодые скрипачи мира. Долгое время бессменным председателем жюри являлся Давид Ойстрах.

Второй такой же герой для бельгийцев — лучший бельгийский музыкант всех времен, скрипач и композитор Эжен Изаи.

Между королевой и Ойстрахом существовала договоренность, что наш знаменитый скрипач в каждое свое пребывание в Бельгии будет давать Елизавете по уроку.

Когда Ойстрах в первый раз приехал в Бельгию, он пришел к королеве заниматься, и первое, что он увидел, были стоящие на пульте ноты с проставленной аппликатурой — порядком расположения и чередования пальцев. «Какой идиот вам поставил такую дурацкую аппликатуру?» — вскричал Давид Федорович. «Изаи», — скромно потупившись, ответила королева.

Умер пианист Яков Флиер. Бывший с ним в очень хороших отношениях Арам Ильич Хачатурян пошел в ЦК КПСС хлопотать, чтобы Якова Владимировича похоронили на Новодевичьем. Добился приема у инструктора ЦК, специально ведающего государственными похоронами.

Объяснил ему, что умер выдающийся музыкант, народный артист СССР, профессор консерватории, первый в истории страны победитель международного конкурса, дважды орденоносец. Инструктор выслушал, достал большой фолиант и переспросил: «Как вы говорите фамилия?» — «Флиер». — «Нет, такой не значится. А ваша?» — «Моя Хачатурян». — «Вы есть».

Ирония судьбы (если к этому случаю такое выражение применимо) заключается в том, что и Хачатурян в завещании отказался от похорон в Москве, предпочтя упокоиться в родном Ереване.

Об анекдотах, и не только

Я внимательно слежу за блогом коллеги под псевдонимом Бродяга, в котором этот автор очень инициативен и нередко выкладывает что-нибудь интересненькое. Сравнительно недавно он опубликовал краткую заметку под названием «Философское». Заметка, собственно, состояла из одного анекдота, который можно истолковать как притчу (см. название). Недаром пост вызвал поток комментариев. Анекдот мне