Пещера невольницы-колдуньи. Шахразада - Шахразада

Звук собственного голоса вернул Али-Бабу в реальный мир. Страхи взяли верх над любопытством, и Али-Баба стал ждать того мига, когда последняя из черных фигур исчезнет за поворотом уже теряющейся в сумерках тропинки.

Чернота ночи гнала его прочь, и одному Аллаху известно, каким чудом юноше удалось невредимым спуститься в город. Возле почти невидимых в темноте домов горели фонари, ночная стража с колотушками уже вышла на улицы. Да, сейчас не пойдешь к известному своей болтливостью Маруфу-башмачнику, чтобы расспросить его о чудесах… Увы, придется ждать нового дня.

Но как часто мы замечаем, что во сне решается задача, над которой ломал голову весь день, что ночью приходит озарение, и утром чудесные строки легко и быстро ложатся на лист, словно весь вечер не бился над ними. Вот такое же чудо произошло и с Али-Бабой.

Именно сон даровал его влюбленной душе покой и дал разуму возможность взвесить все на точных весах истины. Долгий покой без сновидений основательно освежил юношу и вернул ему практичность и здравый смысл, всегда присущие торговцу Али-Бабе. Вот поэтому, пробудившись в час рассвета, юноша готов был к любым сюрпризам нового дня.

О, его любовь не пропала в единый миг! Просто она уснула, ожидая того часа, когда сможет вновь наполнить светом радости душу Али. Да, Али-Бабе по-прежнему было тяжело думать о прекрасной ханым, с которой он расстался. Да, по-прежнему одно имя вызывало в душе юноши боль. Но, к счастью, эту боль можно было терпеть — так может болеть ладонь, если вогнать в нее занозу. Но теперь можно было жить — ибо безумие покинуло душу Али, вновь сделав его разумным и предприимчивым торговцем.

Вставало солнце, заливая пока еще нежным теплом все вокруг. Юношу позвал вниз запах свежих лепешек, вот появилась матушка с огромным подносом, полным фруктов.

— О Аллах, мальчик мой, когда ты пришел вчера? Я так волновалась о тебе!

Али-Баба наклонился, подставив лоб для поцелуя, а потом взял руку матери в свои ладони и нежно прикоснулся к ней губами:

— Прости меня, добрая моя матушка! В последние дни я был невнимателен к тебе, так груб… Но теперь все будет иначе — я вновь стану заботливым сыном, и тебе более не придется волноваться обо мне.

Вмиг были забыты все слова упреков. Лишь в глазах матери Али-Баба заметил слезы. Но мгновение — и все прошло.

— Садись же есть скорее, глупый мальчик! Солнце уже высоко, впереди тебя ждет долгий день! Поешь и отправляйся в свою лавку, приказчики, должно быть, уже давно на месте.

— Ты права, добрая моя госпожа! Меня ждут дела и заботы, но без твоих лепешек день мой будет печальным и пустым…

— Мой малыш… — Матушка покачала головой, и вновь Али-Баба увидел в ее глазах слезинки. — Ты уже совсем взрослый… Такой красивый, умный… Не пора ли тебе жениться, Али?

При этих словах матери боль холодной рукой сжала душу Али-Бабы. Но он сдержался и, слегка улыбнувшись, ответил:

— Жениться? И уйти из этого дома? Кто же тогда будет кормить меня самыми вкусными лепешками в мире? Кто будет беспокоиться обо мне и не спать ночами? Кто, любимая моя матушка?

Женщина пожала плечами:

— Жена, мой мальчик. Жена будет печь тебе лепешки, устраивать скандалы, дарить любовь и заботу…

— О нет, мне забота чужого человека не нужна! Только твои упреки я в силах терпеть часами, только они доставляют мне ни с чем не сравнимое счастье быть отчитанным любящей матерью…

— Болтун… Мальчишка… Да, я была неправа, пытаясь найти тебе жену… Никакая девушка не выдержит такого болтуна, как ты…

— Ой, моя добрая матушка!.. — Тяжелый вздох вырвался у Али-Бабы. — Ты даже не представляешь, как ты права…

Но это был лишь миг слабости. Уже в следующее мгновение Али-Баба вскочил, набросил на плечи черный кафтан и выскочил на улицу. Его ждали покупатели, лавка, приказчики… Жизнь, полная забот и радостей. А прекрасную и страстную ханым, которая исчезла из его жизни, как облако утреннего тумана, этот новый, враз повзрослевший Али-Баба постарался не вспоминать.

И ему это почти удалось. День действительно оказался полным забот. Покупатели, словно почувствовав, как необходимо юноше забыться, целый день не покидали его лавки. Ковры разлетались, как горячие пирожки. Даже минуты не было у Али-Бабы и его приказчиков, чтобы присесть и отдохнуть. И лишь когда покинули базар последние его посетители, Али смог слегка прийти в себя.

Долгий день излечил его влюбленную душу. Долгий, полный забот день и вчерашняя загадка… Появление прекрасной девы и таинственная скала в горах убеждали его, что жизнь не просто не заканчивается, но, скорее всего, только лишь начинается.

За Али закрылись тяжелые кованые ворота рынка. Теперь до восхода следующего дня единственными его посетителями и хозяевами оставались лишь метельщики и водоносы. А торговцы спешно расходились по домам, стремясь к пусть призрачному, но покою до следующего рассвета.

Зульфия предавалась своему горю. И потому не слышала, как распахнулась калитка, как по каменным плитам двора простучали каблучки башмачков. И лишь когда рядом послышался голос любимой подруги Фериде, она поняла, что теперь в комнате не одна.

— О Аллах милосердный, Зульфия, что случилось? Почему ты плачешь? Тебя обидел Джафар? Он что, тебя ударил?

Фериде была доброй и чистой сердцем. А потому Зульфия не обращала внимания на ее болтливость и необыкновенную, даже сказочную любовь к сплетням.

— О нет, моя любимая подружка… — сквозь слезы смогла улыбнуться Зульфия. — Это я его ударила.

— Ты? — Фериде открыла рот от изумления.

— Я, представь себе. Я ударила своего мужа. Два раза. С удовольствием.

— О Аллах милосердный! Ты, чудо спокойствия и кротости!.. Целых два раза.

— Да, моя добрая… я ударила его.

— Ну, значит, ты наконец увидела своего никчемного Джафара в его истинном свете.

— О да. Этот презренный начал на меня кричать, упрекая меня в том, что я все делаю не так. Не так подаю ему его любимую еду… Не так красива…

— Я не верю своим ушам, Зульфия.

— Я тоже, увы, не верила своим ушам. Все пыталась понять, что с ним произошло. Но он проговорился…

— Проговорился? — Изумление Фериде было столь велико, что она не перебивала девушку, не тормошила ее. Она просто слушала и пыталась поверить тому, о чем рассказывала подруга.

— Он, сам того не желая, выкрикнул, что у него есть «она»…

— О Аллах, как глупы все же эти мужчины! «Она»… А кто она?

— Знаешь, красавица, мне как-то было неинтересно, кто… Она — это значит, та, что красивее, умнее, добрее, щедрее… быть может, даже моложе. Но к ней мой неумный муж ушел таким же, каким был в тот миг, когда впервые появился на пороге моего дома. Бедным, словно одинокая мышь в пустом амбаре…