Волчьи гонки - Николай Геронин

Полицейские мобильного отряда рассыпались по периметру места происшествия. Дежурившие в обычной форме полицейские затолкали Торопова в легковой автомобиль полиции на заднее сиденье и уселись по бокам.

Полицейская кавалькада, состоящая из двух автомобилей и одного автобуса, нещадно завывая сиренами и сверкая огнями фар и спецсигналов, помчалась прочь от здания японского министерства иностранных дел. Зеваки с любопытством и интересом вглядывались в эту колонну. Никак арестовали кровожадного террориста или другого опасного преступника!..

Торопова доставили в управление полиции Касумигасэки. Там на смену полицейским в форме, оформившим протокол об «умышленном наезде господина Торопова на велосипедиста с травмами, потенциально грозящими летальным исходом», пришли другие полицейские, уже в штатском. Это были сотрудники иностранного отдела Главного управления полиции Токио.

Полицейские в штатском допрашивали Торопова с перерывами всю ночь до утра следующего дня. Они мусолили детали его наезда на велосипедиста, в красках расписывая причиненные повреждения внутренним органам, чреватые смертельным исходом.

Закончив изматывать русского страшными рассказами о травмах пострадавшего и незавидной судьбе водителя, которому грозит тюрьма на долгие годы в случае смерти велосипедиста, полицейские приступили к главному. Старший из них, с вставными зубами и очками в тонкой оправе, прикрывавшими холодные, беспощадные акульи глаза, напрямик спросил Торопова:

— С кем вы встречались три недели назад в ресторане в переулке позади универмага «Мицукоси» в квартале Гиндза?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — спокойно ответил Торопов.

Наконец до него дошло, для чего разыгран как по нотам весь этот дешевый спектакль. Только ноты были фальшивыми.

— Повторяю: с кем встречались и какова была цель встречи?

— Ни с кем не встречался. Просто ужинал.

— От вашего ответа зависит ваша судьба. В случае смерти пострадавшего окажитесь в тюрьме. Надолго.

* * *

Японское министерство иностранных дел уведомило советское посольство об аресте корреспондента Торопова только на следующий день. Консул немедленно отправился в полицейское управление Касумигасэки.

Торопова привели в комнату свиданий. Он был в обычном деловом костюме и сорочке, но без галстука. На лице — легкая щетина. Выглядел усталым после бессонной ночи и бесконечных допросов.

— Что произошло? — встревоженно спросил консул Шаронов. — Вас не избивали?

— Физически — нет.

— Что вам инкриминируют?

— Наезд на велосипедиста с почти смертельным исходом.

— Почти смертельным?

— Вот именно! Состояние пострадавшего велосипедиста находится в прямой зависимости от сговорчивости автомобилиста.

— Понятно-о-о! — протянул консул. — Будем принимать экстренные меры. А что конкретно произошло?

— Когда я въезжал медленно в ворота территории МИДа, неожиданно в крыло машины врезался велосипедист. Упал и притворился тяжело травмированным. Тут же, как по команде, налетели полицейские и скрутили меня.

— Какие условия содержания?

— Нормальные. Хотя точно не могу сказать, поскольку ранее не приходилось бывать в подобных заведениях.

— Вам что-то требуется, помимо консульской помощи?

— Да, требуется. Просьба доставить мне зубную пасту, щетку и питьевую воду.

— Здесь вам это не предоставили?

— С готовностью предоставили. Но я рассчитываю получить все это из нашего посольства. Боюсь, как бы они не подмешали психотропные вещества.

У Шаронова расширились от удивления глаза. Консул в своей не такой уж длительной дипломатическое карьере, — это была его вторая командировка, — не сталкивался прежде с подобной ситуацией.

— Обязательно постараемся выполнить вашу просьбу! Я доложу послу.

Торопов молча кивнул в знак принятия к сведению сказанного консулом и четко произнес:

— Я объявляю сухую голодовку в знак незаконного ареста. Боюсь, долго не протяну без пищи. Поэтому прошу советское посольство принять все необходимые меры для моего скорейшего освобождения!

Голос Торопова звучал уверенно, без надлома. Шаронов удивился стойкости и спокойствию Торопова. Еще сравнительно молодой, но чувствуется твердая воля и уверенность, что его не оставят в беде.

— Сделаем все необходимое! — горячо заверил корреспондента консул. — Держитесь!

Посольство СССР потребовало от министерства иностранных дел Японии принять срочные меры в целях незамедлительного освобождения из-под стражи советского журналиста Торопова. Вербальную ноту передал посол Званцов заместителю министра иностранных дел Уэмуре.

Сразу же после демарша советского посольства резко интенсифицировались допросы Торопова. Сотрудники иностранного отдела полиции стремились сломить волю русского и требовали признаться в незаконной деятельности на территории Японии.

— Вашей карьере все равно конец! — шипел тот самый полицейский начальник в очках и со вставными зубами. — Признаетесь вы или не признаетесь, ваши боссы все равно поставят на вас крест как на агенте. Вопрос только в цене с вашей стороны.

— Я не продаюсь! — коротко ответил Торопов.

— Повторяю, вопрос в том, на какую плату вам придется пойти. Или вы рассказываете о конспиративной встрече, и мы вас отпускаем, или вы при нежелании сотрудничать с нами сядете в тюрьму на длительный срок. Выбирайте, что предпочтительнее для вас. Карьера ваша все равно будет разрушена, но сохраните жизнь, по крайней мере не подорвете здоровье.

— У вас нет оснований посадить меня в тюрьму! Это — грубая провокация! — громко сказал Торопов. Ему уже порядком надоел грубый шантаж со стороны японских полицейских.

— Одумайтесь, пока не поздно! — взревел следователь.

— Сам включи мозги! Все равно не добьешься от меня ничего! — прокричал в ответ Торопов.

Полицейский опешил от такой наглости русского. Его прижали к стене, а он еще орет в ответ!

Этот допрос оказался последним за время пребывания Торопова в полицейском управлении Касумигасэки. Через два дня его выпустили из околотка и передали сотрудникам советского посольства.

Торопов находился в заключении неделю.

* * *

Когда Торопов приехал на консульской машине в советское посольство, первым делом поднялся на этаж резидентуры. Резидент и его заместитель уже поджидали его в кабинете шефа.

После объятий и крепких рукопожатий сразу же приступили к основной теме.

— Леонид, что произошло? Как они могли узнать о той строго конспиративной встрече? — задал резонный вопрос резидент.

— Ума не приложу! Все семь дней, когда сидел там у них, думал только об этом, — ответил Торопов, посмотрев на резидента и его заместителя.