Безногий ас - Пол Брикхилл

Стефенсон и остальные отбивались:

«Почему ты в этом так уверен? Ведь никто ничего не знает».

«В прошлую войну парни это знали. Основные идеи остались теми же. Вообще, тот, кто рискнет испытать тактику Истребительного Командования, скорее всего, не вернется, чтобы доложить о результатах боя», — мрачно предсказывал Бадер. Если ему в голову приходила какая-то идея, разубедить его было уже невозможно.

«Бомбардировщик фрицев никогда не летит по прямой. Он не позволит колонне наших истребителей атаковать себя сзади и обстреливать поочередно. Фрицы будут маневрировать. И уж наверняка там будет не один бомбардировщик. Мы найдем множество бомбардировщиков, летящих в сомкнутом строю, чтобы одновременно использовать несколько хвостовых пулеметов. Чего ради на наших бомбардировщиках ставят хвостовые турели?» — говорил он.

Вероятно, уже после первого или второго захода бомбардировщики могут рассыпать строй, решил он. Тогда появятся одиночные бомбардировщики. Но ведь истребители тоже разделятся, и тогда в небе начнется собачья свалка. Каждый сам за себя. Бадер сказал:

«Тот, кто желает держать ход боя в своих руках, должен контролировать высоту и солнце, как в прошлой войне. Это был девиз Болла, Бишопа и МакКаддена. „Бойся фрица от солнца“ — не просто звонкая фраза. Эти парни учились на собственном опыте. У нас еще нет своего опыта, но я буду руководствоваться их идеями, пока не придумаю что-то свое».

Некоторые из пилотов заспорили с ним, обвиняя в старомодности. Но Стефенсон погасил споры, твердо заявив:

«Может, ты и прав, Дуглас, но мы будем делать то, чему нас учили, пока сами не найдем что-то другое».

Вот потому старший лейтенант Бадер был вынужден бездумно и аккуратно следовать за своим командиром во время учебных атак на бомбардировщики «Веллингтон», которые летели строго по прямой и никогда не отстреливались. В подобной обстановке было проще простого спикировать на замыкающий «Веллингтон», одним глазом следя за своим командиром, а вторым — за бомбардировщиком. Так и происходило, пока однажды Бадер не увлекся. Он слишком поздно вышел из пике, и на скорости 250 миль/час его «Спитфайр» зацепил верхушку дерева. Когда он приземлился, то в решетке радиатора торчали ветки, а один элерон был вырван напрочь. Истребитель сохранил управление, хотя все время норовил повернуть вправо и опустить одно крыло. Бадеру пришлось немало попотеть, чтобы удержать самолет в воздухе, и через 10 минут он благополучно приземлился.

Оказавшись на твердой земле, Бадер раздраженно сказал Стефенсону:

«Этот законченный болван навел меня прямо на дерево».

Стефенсон покачал головой.

«Нет, это ты законченный болван. Ты должен смотреть, куда летишь. Он не обязан под тебя подстраиваться».

Поворчав еще, Бадер успокоился, но еще крепче уверовал в действенность одиночных атак и маневренного боя, когда сталкиваешься с такой неповоротливой процессией. По крайней мере, если им приходится выстраивать эти дурацкие хороводы, они должны иметь нормальных командиров. После этого он начал тщательнее следить, где и как летит. Через несколько дней, когда звено возвращалось после патрулирования над конвоем, погода ухудшилась, и Бадер понял, что командир сбился с пути. Уже начало темнеть, землю закрывали низкие тучи — совсем неподходящая ситуация для бесцельных блужданий. Бадер, который отлично читал карту, точно знал, где находится звено. Он проскочил перед командиром, покачав крыльями, и повернул в нужном направлении. Звено последовало за ним, и Бадер вывел всех к Даксфорду. Этим же вечером, оставшись вдвоем со Стефенсоном, он сказал:

«Знаешь, меня совсем не радует перспектива летать за этими щенками. Я опытнее их и старше, хотя я не налетал столько часов на „Спитфайре“. Не забывай, чему нас учили в 23-й эскадрилье: плохой командир обязательно доведет до беды. За короткое время я побывал в двух переделках, и мне это надоело. Я предпочитаю погибнуть в бою, а не по чьей-то глупости. Не то сейчас время…»

На следующее утро фамилия старшего лейтенанта Бадера появилась в списке дежурств на позиции командира третьей тройки.

Он уверенно водил свои самолеты патрулировать над конвоями и плавучими маяками, проводил учебные бои. Он даже заставлял летчиков выполнять предписанные наставлениями Истребительного Командования атаки типа «следуй за мной», хотя на земле продолжал ругать их на все корки.

Это был период «странной войны». Тельма, которая по-прежнему жила в Пантилесе, немного успокоилась, хотя Дуглас летал в составе эскадрильи первой линии. О своих столкновениях с крышей и деревом Бадер благоразумно умолчал. Для него это время не было потерянным. Он летал и командовал — чего еще желать? В конце концов, начнутся настоящие бои, Бадер был в этом уверен. Поэтому его всерьез беспокоило то, что на истребителях все еще не установлены бронеспинки и самозатягивающиеся баки.

Однажды он пролетал над Кранвеллом, и внезапно нахлынули сентиментальные воспоминания. Он сделал круг над местом, которое стало началом его службы. Кранвелл словно смотрел на него, говоря: «Я выучил тебя для этого и выучил хорошо. Не забывай своего учителя».

222-я эскадрилья Тобби Мермагена, базирующаяся в Даксфорде, пересела с «Бленхеймов» на «Спитфайры».

В связи с этим несколько экипажей были отосланы. Как-то вечером Мермаген поймал Бадера в столовой и заявил:

«Мне нужен командир звена. Я не хочу делать подлянку Джеффри, но если он будет не против, ты согласен?»

Бадер с жаром ответил, что будет только рад.

На следующий день патрулирование над конвоями приобрело новый оттенок. Чтобы предотвратить летные происшествия, вице-маршал Ли-Мэллори предложил новую процедуру. Утром Бадер повел свою тройку на передовую базу в Хоршеме, чтобы там ожидать приказа. Они простояли на земле 5 минут, потягивая чай, когда зазвонил телефон. Прибежал вестовой и закричал, что приказано немедленно взлетать, чтобы прикрыть конвой. Возле него появился неопознанный самолет. Бадер отбросил свою чашку и как можно быстрее захромал к своему «Спитфайру». Впрочем, остальные пилоты его, конечно же, обогнали. Неопознанный самолет! Наконец-то!

Он быстро застегнул ремни и нажал кнопку стартера. Еще не остывший мотор моментально заработал, и Бадеру пришлось притормаживать, когда самолет побежал по зеленой траве. Мимо пронеслись два других «Спитфайра», и Бадер отчетливо понял, что его самолет отстает. Он быстро глянул на приборы. Стрелка показывала, что мотор работает на полную мощность. Все в порядке. Однако истребитель продолжал бежать по траве, неуклюже подпрыгивая. Впереди уже показалась каменная стена на противоположной границе аэродрома. Ограда стремительно неслась навстречу, а «Спитфайр» никак не мог взлететь. В отчаянии Бадер рванул на себя ручку управления, самолет задрал нос, однако набрать высоту не пожелал. Правой рукой Бадер поспешно дернул ручку убора шасси, но было поздно. В тот же самый момент колеса зацепили каменную стену и отлетели прочь. На скорости 80 миль/час маленький истребитель ткнулся крылом во вспаханное поле, находившееся за оградой. Нос пошел вниз, хвост задрался в воздух. Истребитель чуть не перевернулся, но каким-то чудом удержался. Хвост рухнул вниз, и самолет тут же шлепнулся на землю, со страшным шумом пропахав глубокую борозду.