Люблю, убью, умру... - Татьяна Тронина

Я встряхнула вырезанные детали и сложила их друг с другом, сколов булавками.

Может быть, она сильно полюбила его. Но Алиса сказала своей подруге, моей маме, что жить не может без Гоши. Мама с ее чертовой принципиальностью решила, что не имеет права мешать подруге. Она заплакала. Она пожелала Алисе счастья и заплакала, потому что навсегда отрекалась от своего счастья. Она любила Гошу и, может быть, уже знала о том, что ждет ребенка. Она решила вернуться к Брусникину, но тот особой радости не выказал, узнав о ее беременности. Она ушла и от него. Тут, собственно, история и заканчивается.

Я поставила на стол швейную машинку, включила ее в сеть, подвела ткань под иглу. «Игла должна соответствовать толщине и структуре ткани, — говорила мама. — Если ты будешь шить легчайший шифон иглой для обычного хлопка, то рискуешь все испортить. В любом деле важны мелочи!»

У Алисы с Гошей тоже что-то не заладилось, и они расстались. Прошли годы, прошлое забылось, и уже не имело значения, кто кого любил, от кого были рождены дети… Однажды в веселой компании Алиса решила потанцевать с каким-то из последних маминых женихов. Маме это не понравилось. Наверное, она все-таки не забыла прошлого, не забыла о том, что когда-то пожертвовала своим счастьем ради подруги. И тут эта самая подруга на ее глазах вытворяет такое… Мама обиделась на Алису. Она с ней поссорилась. Навсегда. Боже мой, почему жизнь нельзя переписать заново, как черновик?!

Я пристально рассматривала шов, достаточно ли ровным он получился. И тут опять зазвонил телефон. Булавка, спрятавшаяся в складках ткани, вонзилась мне в палец.

— Аи! — вскрикнула я, рассматривая капельку крови на кончике указательного пальца. Помнится, про коварные булавки мама тоже упоминала в своих лекциях.

— Алло! — с досадой сказала я.

— Лис… Лис, не клади трубку, это важно!

— Денис? А что случилось? — растерянно, недовольно спросила я. Надо же, черт дернул меня поехать именно в тот магазин и именно в тот день!

— Ничего не случилось… Вернее, случилось, но это касается только меня, моего внутреннего состояния.

Хуже нет, когда мужчины начинают толковать о своем внутреннем состоянии!

— Мы должны встретиться, Лис, и поговорить.

— О чем? Я не хочу…

— Тогда я заявлюсь прямо к тебе домой. Мы должны поговорить!

Я представила — он может столкнуться с Сашей… И такая ситуация мне очень не понравилась.

— Встретимся завтра… — сказала я.

* * *

Можно долго описывать, как женщина собирается на свидание — как она прихорашивается, сидя перед зеркалом, как перетряхивает весь свой гардероб, какие чувства, сомнения и волнения она при этом испытывает…

Сейчас я точно знала, что при встрече с Денисом я должна выглядеть так, чтобы он не делал других попыток встретиться со мной. Он эстет, он сноб — надо сразу убить его наповал.

Вот пестрая турецкая кофточка с огромным цветком на груди… Кажется, она подойдет для моего плана. Нет, надо что-нибудь посерьезнее… А это что такое блестит в глубине шифоньера?

Я извлекла на свет божий расшитое блестками сари — подарок моей институтской подруги Фирюзы Ахметовой. Фирюза вышла замуж за парня из Бомбея и сейчас преподает славистику в тамошнем университете. Долгое время я пыталась приспособить сари под что-то, хотя бы сделать из него вариант домашней одежды, но даже вдали от посторонних глаз надевать его было… стремно, как сказали бы мои студенты. Оно! То, что мне нужно!

Я навела на веки тени, как у Клеопатры, укуталась в сари, вдела в уши огромные сережки фирмы «Яблонекс». Слава богу, у меня было длинное пальто с капюшоном — под него можно было спрятать всю эту красоту, не вызвав у прохожих чрезмерного интереса к моей особе.

Мы встретились с Денисом в три часа дня. Он сделал попытку поцеловать меня — я уклонилась.

— Посидим где-нибудь… — пробормотал он. — «Савой», «Прага»?

Видимо, он решил ничего для меня не жалеть.

Я молчала. Надо бы самой предложить ему какое-нибудь такое место, чтобы ему там было особенно неприятно…

— А то, хочешь, поедем в один ресторанчик на набережной… В восточном стиле.

— В восточном стиле? — оживилась я. — Я с удовольствием…

Всю дорогу я молчала. Денис старался не пугать меня быстрой ездой — по встречной полосе не гнал, светофоры не игнорировал и время от времени пытался заглянуть мне под капюшон.

У хозяев ресторана при выборе оформления интерьера, вероятно, была одна мысль — напомнить посетителям о сказках Шахерезады. Все было роскошно, сияло золотом и атласом.

— Не очень, конечно… — пробормотал Денис, помогая мне раздеться. — Слишком помпезно — я этого не люблю… Лис, говорил я тебе — надо ехать в «Прагу»!

Потом он увидел сари и побледнел.

— Что это…

— Я угадала, да? — подмигнула я.

В полном молчании мы проследовали к отдельному кабинету — с балдахинами, кальянами и подушками, — там полагалось не сидеть за низким столом, а возлежать возле него. Обслуживающий персонал явно мне благоволил — смуглый узкоглазый официант не сводил с меня затуманенного взора.

— Лис, к чему этот спектакль… — тихо произнес мой спутник.

Наконец мы остались одни. Играла тихая печальная музыка — под такую, вероятно, очень хорошо ехать через барханы на верблюде. От многочисленных пиал и блюд на столике поднимался аппетитный пар.

— Ужасно хочу есть, — сказала я. — Это что, баранина? Обожаю баранину — говорят, если правильно ее приготовить, то почти не чувствуется специфического запаха…

— Лис!..

Я посмотрела Денису в глаза.

Тысячу лет я знала этого человека. Я была ему почти как жена, но теперь он не вызывал во мне ничего, кроме раздражения и страха. «Почему страха?» — спросила я себя. Ведь он никогда не обижал меня — в том самом, уголовном смысле. Он никогда не угрожал мне, он был при всех своих славянских предках настоящим джентльменом… И все-таки я согласилась на встречу с ним, потому что боялась его. Как будто там, под этой лощеной внешностью, прятались демоны.

— Что? — спросила я.

Лис, все напрасно, — укоризненно покачал он головой. — Глупая девочка, ты думаешь, я ничего не понимаю?

— О чем ты?

— О твоем маскараде. — Он налил себе в пиалу горячего зеленого чая и хотел отпить — но не смог, поставил пиалу назад. Плечи Дениса затряслись от сдержанного хохота. — Я же догадался, что ты нарочно так нарядилась! Думала оттолкнуть меня, думала, что знаешь меня… Лис, я же сказал: я теперь совсем другой…

— Мне неприятно, что ты надо мной смеешься, — лениво сказала я. — Я, пожалуй, уйду сейчас.

— Нет-нет, Лис, я смеюсь над собой! — остановил он меня. — Я был таким дураком раньше. Впрочем, и теперь это иногда прорывается… Какое счастье, что мы пошли именно сюда — твой наряд здесь очень кстати. Ты хотела обратного, но ты, Лис, принадлежишь к тем женщинам, которые инстинктивно ищут и находят гармонию. Ты прекрасна.