Люблю, убью, умру... - Татьяна Тронина

— Я пока не понимаю…

— Погоди, милая Лис, не перебивай меня — позже я все объясню. Так вот… Я спустился из своего номера вниз. Там, в ресторане, напился в какой-то компании… Я все время вертел фигурку в руках, смотрел на нее, и мне казалось, что я определенно где-то видел эту женщину. А потом… потом я отрубился. Очнулся уже в номере, фигурки не было. Потеря не так уж и велика, но я был в отчаянии — я уже не мог без этой богини, она стала мне почти что родной. Купить новую? Отправился на тот же базар, толкался в шумной толпе, но старика, конечно, не нашел. Пытался объяснить другим торговцам, что мне надо, — бесполезно. Они мне совали дурацкие сувениры, но изображения той богини среди них не было…

Денис вздохнул и на какое-то время замолчал.

— А дальше? — не выдержала паузы я.

— Дальше я вернулся в Москву. Была середина октября. Скука, дождь, Пеньков, которому все приходится объяснять по два раза… Я стал думать о тебе. О том, что я не понимал своего счастья. То, в чем я тебя упрекал, стало твоим достоинством.

— Холодная кровь? — усмехнулась я.

— Нет, Лис, у тебя не холодная кровь. Ты была спокойная, а я воспринимал твое спокойствие как равнодушие. Просто ты никогда не позволяла себе выплескивать своих чувств. Все другие кричали, вопили в голос, смеялись в крик, но на самом деле внутри их была пустота. Пустота и тишина. Как мне надоели так называемые темпераментные женщины, у которых, кроме темперамента, и нет ничего! Ты была настоящей…

— Ты меня идеализируешь. Людям свойственно идеализировать друг друга, особенно спустя какое-то время.

Нет, Лис. Только теперь я понял, что ты умерла бы за меня, если бы пришлось. На одном темпераменте такого не сделаешь! Сейчас — нет, сейчас я тебе кажусь чужим. Лис, я хочу вернуть прошлое. Лис, я хочу тебя.

— Нет.

— Не торопись, подумай… Я не сказал тебе главного. Через какое-то время я понял, кого я узнал в той фигурке богини, которую нашел и потерял в той далекой стране. Я понял — это была ты! Понял в тот самый момент, когда шел по универмагу и вдруг среди толпы увидел знакомый разворот плеч, знакомый овал лица, пристальный взгляд… Это была ты. Ты изменилась — подстриглась, стала тоньше, еще сдержаннее… Ты — копия той богини. Вот сейчас ты сидишь передо мной, и ты еще больше — она. В этой одежде, с этими тенями на глазах, с этим браслетом… Лис, я не верил в чудеса раньше, но теперь верю — она все более и более явственно проступает в твоем облике…

— Это внушение, — тихо произнесла я. — Не стоило так долго ходить по солнцепеку.

— Нет, бесполезно меня переубеждать… — засмеялся Денис и поцеловал меня в щеку. — Я так рад, что вновь нашел тебя! Лис, отныне я твой раб.

— Скажи честно — там, в своих скитаниях по далеким странам, ты принял какую-нибудь местную религию?

— Только одну — твоего имени…

Он попросил принести вина и некоторое время молчал, пока официант обслуживал нас.

— Милый, но я люблю другого.

— Милый! Ты назвала меня милым! — радостно засмеялся Денис и поцеловал мне ладонь. — А все остальное я пропустил мимо ушей. Ну, кто он? Расскажи мне. Расскажи — я же не стал от тебя ничего скрывать!

— Рассказывать нечего. Он хороший, и я его люблю. И, вообще, к твоему сведению — его все любят.

Денис уронил на пол нож.

— Черт… Лис, нет хуже человека, которого все любят. Он обманывает тебя — я таких знаю, навидался на своем веку…

— Нельзя судить человека, не зная его.

— Полно, Лис, ты сама себя обманываешь. Наверное, ты уже сейчас чувствуешь фальшь, которая от него исходит. Как его зовут?

— Саша. Александр. Тут уж ты ни к чему не придерешься…

— С ним ты будешь несчастна. С детства ненавидел всех Александров. Так звали царей, которые оканчивали свою жизнь неудачно и несчастливо, начиная с Александра Македонского.

— Что-то новое в истории… Денис, я не желаю слушать эту чепуху. Повторяю — мы уже никогда не будем вместе. Смирись.

— Ты еще скажи о том, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды… — Он нервно щелкнул зажигалкой, закуривая. — Ладно… Твое последнее слово?

— Я не вернусь.

Он тихо, без всякого выражения, рассмеялся:

— Ты дурочка, Лис. Ты просто маленькая упрямая дурочка!

— Я пойду.

— Нет уж, я провожу тебя!

— Я больше не сяду с тобой в машину. Ты в таком состоянии… Когда ты такой, то гонишь, как сумасшедший, я тебя знаю. Учти, Денис, самоубийц не берут в рай…

— Ох, какие мы умные… А что до моего состояния, то это твоих рук дело. Ты меня довела… Учти и ты, Лис, убийц тоже в рай не берут.

— Значит, встретимся в аду, как говорят в плохом кино, — попыталась я пошутить, но шутка не получилась — даже мне не было смешно…

* * *

Накануне шел снег.

Теперь дороги были черными, из-под колес проезжающих мимо машин летели комья ледяной грязи. Я пришла в институт продрогшая.

— Что за ерунда такая! — с досадой сказала Аглая, захлопывая ведомость — только что она закончила принимать зачеты. — Как Новый год, так непременно потепление…

— Да ладно тебе ворчать! — ответила я, сидя на подоконнике и болтая ногами. — Саша принес живую елку — маленькую, мохнатую… Она больше на ежика похожа, чем на дерево.

— Твои все сдали?

Она имела в виду — все ли мои студенты получили зачет.

— Все. У меня духу не хватило заваливать их, когда завтра — самый главный праздник.

— Да ты и не заваливала никогда… От Милорадова все, например, буквально стонут — уж несколько раз бегали к Викентию жаловаться. Ты куда сейчас?

— Не знаю… — мечтательно вздохнула я.

— То есть как это — не знаю? — удивилась Аглая. — Домой надо бежать, покупать шампанское, мандарины там, колбасу…

— Я не ем колбасу — у меня от нее изжога и мрачные мысли.

— А что же ты ешь?

— Да те же мандарины и ем! Послушай, Аглая, ты ужасно неромантичная — неужели все преподаватели грамматики такие? «Жи-ши» через «и», раздельное написание «не» и «ни»…

А у тебя совсем крыша от твоего декаданса поехала, и мрачные мысли у тебя от него, а не от колбасы! — рассердилась та. — Я тебя человеческим языком спрашиваю: ты куда сейчас?

— На кладбище.

— Тьфу ты! Я же серьезно…

— И я серьезно. Я еще с утра думала съездить на кладбище, да вот все еще колеблюсь…

Аглая сделала сострадательное лицо:

— К маме?

— Нет, к папе. Я кое-что узнала недавно… Кажется, мой настоящий отец умер. Похоронен на одном из московских кладбищ. Я хотела съездить туда, чтобы посмотреть на его лицо. На фотографию то есть…