От Древнего мира до Возрождения (сборник) - Паола Волкова

Исторические леса-декорации давно разрушились, а классическая форма осталась. Потому мы их непрерывно комментируем, называя наш комментарий то «классицизмом», то «реализмом», то «соцреализмом», а то – страшно произнести вслух – «стилем эпохи Муссолини». «… Реальность приобретается исключительно путем повторения или участия; все, что не имеет повторения или участия; все, что не имеет образца для подражания, лишено смысла, то есть не есть реальность,» – пишет в исследовании «Вечное возвращение» Мирча Элиаде. (М.Э., Вечное возвращение, СПб, 1998, с. 56)

В Италии до сих пор сохранился атриумный дом с внутренним двором, окруженный постройками. Раскопки в Риме Золотого дома Нерона, археология старой Остии, особенно Геркуланума и Помпей, показывают, как жили зажиточные граждане в империи. Время превращает бытовые предметы в сокровища искусства. Взять хотя бы римские изделия из стекла, бытовую бронзу, кастрюли, светильники, жаровни. Что удивляет более всего, трудно сказать. Меня – стекло и роспись стен в домах. До нас дошли произведения случайные, т. е. сохранившиеся после извержения Везувия в 79 году н. э. В естественном саркофаге были замурованы три цветущих курортных города: Геркуланум, Помпеи и Стабии. Точно такое же извержение может случиться и сейчас. Иногда думается, что города под пеплом – послание, письмо в бутылке. В 1748–1760 гг. начались раскопки Помпей под руководством археолога Альнупьера при участии немецкого гения Иоахима Виннельмана. Эти раскопки стали местом всеевропейского паломничества. Там побывали и Гёте, и художник Гойя, и Луи-Давид. Спорили о судьбах мира, о вечной красоте и силе искусства, там зарождались самые фундаментальные для XIX века идеи классицизма и романтизма, там соединилось прошлое с будущим.

В 1764 году вышла первая работа Виннельмана «О новых открытиях Геркуланума». Виннельман был талантлив, умел создать вокруг себя творческое бурление, даже экстаз самых разных людей, он был фанатично предан своему призванию. Просветитель века XVIII, он одним из первых осмыслял героическую, гражданскую, философскую культуру античности как то, к чему должно стремиться будущее, с чего должно брать пример. Своими идеями он заражал современников, участвуя в творении новой идеологии. В «Истории искусства древности» он воспел античность, а лучшей скульптурой назначил «Аполлона», стоявшего с XVI века в папском Бельведере.

Раскопки длились долго в несколько этапов. Только в начале XIX века они стали научными. Но культурной сенсацией, толчком жизни европейской культуры более всего в эпоху «Штурм унд дранг» (конец XVIII) оставались раскопки Помпей.

Гибель Помпей и Геркуланума совпадает с Золотым веком поэзии, литературы, искусства. Во время извержения Везувия погиб историк Плиний Старший, автор «Естественной истории». Катастрофа была описана его племянником Плинием Младшим. Их современником был также великий историк Корнелий Тацит и скандальный автор «Золотого осла» – Апулей.

В имперском Риме провинциальная культура была равна столичной, процветала торговля предметами быта и роскоши, было желание свою частную жизнь сделать комфортной и удобной. Деньги в руках новых богачей высоко подняли планку быта. Столы, фонтаны, лары и кресла в атриумах, где в вечерние часы велись философско-литературные беседы и споры о политике, пари на гладиаторов. А какие удобства, особенно клозеты со сливом водой поражают особенно. Фрески домов с различными орнаментами, сценами из мифологии, аллегориями. Но сегодня не это важно. Не в контексте дом-живопись, а в контексте – время-живопись. Не то, чем они были тогда, а то, как мы видим их сегодня, что они для истории. Мы восхищаемся живописью пейзажа, натюрморта, портрета, театрально-аллегорическими сценами. На одной из стен «Каза ди Джузеппе», разделенной орнаментом на картины, одновременно написаны натюрморты, как бы сегодня сказали, в стиле испанского реализма бодегонес XVII века или гиперреализма ХХ века. И дивные аллегории, писанные чуть заметным касанием кисти, как сны из французской живописи конца XIX века. Сидящие амазонки из Археологического музея Неаполя – пространственным решением перспективы, динамичным разворотом фигур напоминают фрагменты потолка Сикстинской капеллы. Особенно же поражает красота живописи, смелость экспрессии «Масок» из Золотого дома Помпей. Все росписи будут повторены гениями европейской живописи XV – ХХ веков. Панорама трав и птиц Золотого дома… Как определить, как описать ботанические гербарии живописи цветов, трав, деревьев, птиц, цветовое решение опоясывающей комнату панорамы. Но мы не знаем имен художников, предвосхитивших всю историю европейской живописи. Помпейская живопись анонимна. Неужели их считали малярами-обойщиками, декораторами в ремесле дизайна? Или они были велики и знамениты, просто их имена не дошли до нас? В цветах лилий, простых петуний, резеды, подорожников, трав и роз мы узнаем поляну Примаверы-Весны из картины Сандро Боттичелли, который не знал этих росписей, но, возможно, знал другие. Как и Рафаэль, когда расписывал Виллу Фарнезину для Павла III или «Лоджии» Ватикана. Толчком к новому стилю декоративной и монументальной живописи было открытие в начале XVI века зал Золотого дома Нерона близ Колизея. Рафаэль был назначен папой Львом X руководителем отдела древностей и римской археологии. И действительно «Лоджии» Ватикана немыслимы вне открытий дома Нерона.

На любом новом витке европейской культуры римская античность вновь оживает и потому практически непрерывна. После победы над Италией в битве при Мариньяно Франциск I французский потребовал в качестве военной контрибуции только что явившую себя миру статую «Лаокоона», но папа Лев X отказался отдать ее, изготовив вместо подлинника копию. Два католика – папа и король – в борьбе за языческую статую. Сюжет красноречивый.

XVIII век в своем увлечении римской художественной историей развивается в двух направлениях. С одной стороны, формирование классицизма, как стиля, и даже «революционного» классицизма, провозглашенного французским революционером-живописцем Жаном-Луи Давидом. С другой стороны, поэтика итальянско-римских руин.

Но еще раньше, в XVII веке, от эпохи Людовика XIII, кардинала Ришелье и особенно Людовика XIV, французский классицизм уже увлечен римским регулярным городом с площадями и фонтанами. Классицизм явил центростремительную картину логического построения пространства и одновременно карнавальной зрелищности. Не подражая Риму, но, несомненно, следуя традиции латинского классицизма в художественной и строительной традиции.

Мы вернемся к этой теме в разговоре об эпохе просвещения. Но как не вспомнить графиков и графику карандашную, офортную, созданную самими археологами. Они много рисовали на раскопках, и это целый неизученный пласт документальной графики. Есть еще и поэтическая графика руин, и мистико-фантастические образы римских руин.

Итальянец Николо Пиранези создал 4 тома графики «Римских древностей». Особый смысл руины обретают в живописных полотнах француза Гюбера Робера. Некогда величественный мир, ставший приютом ютящихся, копошащихся людей. Они заняты чем-то, они живут в руинах мира, которого не видят и не понимают. Прекрасные полотна Робера – поэзия финала. Среди поэтических руин раскрываются души героев романа мадам де Сталь «Коринна». Французский поэт Шатобриан писал: «Тот, у кого не осталось никаких связей в жизни, должен переехать жить в Рим. Там земля, питающая размышления, прогулки, которые всегда о чем-нибудь ему расскажут и заменят общество». Поэзия руин становится одним из убежищ душ романтических и грустных, их биографии расширяются до литературы, поэзии, музыки Европы и России XVII–XIX веков.