Записки бродячего врача - Иосиф Львович Раскин

палестинской деревеньки под пасмурным декабрьским небом, и фельдшер-резервист, который в свободное от армии время владел козьей фермой, стал нас развлекать историями из жизни козоводов. Оказалось, козоводы – люди, увлеченные своим делом, высоко ставящие интеллектуальные и прочие качества своих подопечных и, кроме того, тонко чувствующие индивидуальные различия между этими славными животными.

Тема интимных отношений с козами занимает почетное место в фольклоре козьего бизнеса. Мне запомнилась одна история, услышанная тогда.

Опытный козопас, посмеиваясь, говорит начинающему: «Не пройдет и полгода, и ты начнешь трахать коз». Тот отвечает: «Никогда!» Проходит полгода, ветеран заходит как-то в козлятник, находит там молодого коллегу, занимающегося любовью с козочкой, и начинает громко смеяться. Тот обиженно говорит: «Что, радуешься, что оказался прав?» – «Нет, чему тут радоваться, просто забавно, что ты выбрал самую некрасивую».

На крыше полуразвалившейся мазанки стоял большой пегий козел и спокойно, но неодобрительно разглядывал группу двуногих в хаки.

На его удлиненном благородном лице явственно читалось: «Какая мерзость! И как может эта молодежь, некоторые козочки, опуститься до того, чтобы соблазнять так отвратительно выглядящих и пахнущих существ? Нет, определенно мир катится в тартарары».

Но тут пришел приказ возвращаться на базу, и я так никогда и не узнал, что еще думало почтенное животное о судьбах мира в масштабах одного козлиного стада.

Бессмертная литература

Два раза в день, утром и вечером, собачка выводит нас на прогулку в окрестные парки.

Совсем недавно мы обнаружили еще один – МакДаффи, лучший из всех. Его со всех сторон закрывают одноэтажные дома, в сам парк можно попасть только по узким проходам между этими домами, и обнаружить его, проезжая мимо на машине, совершенно невозможно.

Представляет он из себя довольно правильный прямоугольник метров пятьдесят в ширину и двести – двести пятьдесят в длину, засаженный травой и старыми деревьями. Дорожек никаких нет, нет и детской площадки, так что весь парк находится в полном распоряжении радостных собак и их счастливых хозяев. Парк замкнут в кольцо задних дворов, и местные жители могут наслаждаться зрелищем собачьих игр без отрыва от.

В уголке парка стоит избушка, а точнее, всепогодно-устойчивый книжный шкаф на курьих ножках – самодеятельная библиотека. Там действительно есть несколько десятков книг, которые можно взять почитать и потом положить на место.

Моя жена шкаф таки открыла и сразу наткнулась на шедевр мировой литературы. Роман Федора Гладкова «Цемент». В переводе на английский.

Мать вашу!.. Ну куда от вас денешься?!

Страна ваших грез

Есть на свете страна, в которой все мечты борцов против вмешательства правительства в какие бы то ни было сферы частной жизни и все мечты борцов против какого-либо контроля за оружием в руках частных лиц воплощены в жизнь.

В этой замечательной стране:

нет вмешательства правительства в частную жизнь граждан, потому что там правительства вообще нет;

там нет контроля за оружием в руках простых граждан, в смысле – нет совсем;

там нет ни либералов, ни демократов (я имею в виду живых либералов и живых демократов);

там учителя носят автоматы Калашникова на уроки в школе для защиты своих учеников;

там доктора носят пулеметы на работу в госпиталь для защиты своих пациентов;

там все простые граждане не выходят из дома без базуки и эрликона – орудие громоздкое, конечно, в кошелку не положишь, но если приладить его на крыше семейного авто, то быстрое и качественное обслуживание вам будет обеспечено везде, даже если вы направляетесь в продуктовый магазин или парикмахерскую. Ну и просто чтоб форму не терять.

Правда, в этой стране нет второй поправки к конституции, но им просто нечего поправлять.

Эта страна называется Сомали.

И я лично не имею ровно ничего против страны Сомали и ее народа, я совершенно уверен: они все там очень милые люди. Но я совершенно не хочу там жить. И уверяю вас, вы тоже не хотите там жить. Более того, даже те люди, которые таки живут в Сомали, не хотят там жить.

Так давайте не будем превращать в Сомали страны, где мы живем. При всех недостатках, присущих нашим странам.

Альтернативная история в сослагательном наклонении

Посвящается Pussy Riot

Если бы дело происходило в маленьком городке, ну не в совсем маленьком, а в таком, ничего себе, с тремя «Макдоналдсами» и пятью церквями, синагогой и еще одним молельным домом мормонским, там, где медведи гризли за лосями по улицам гоняются только в темное время суток, а не днем…

Если бы в этом городе команда панков-рэперов решила спеть какую-нибудь песенку в соборе Святого Патрика. И чтобы в песенке упоминались Дева Мария и мистер Обама, а из всех остальных слов самым приличным было слово motherfucker. И музыка была бы такая, от которой молоко в сосцах сбивается в масло и немедленно горкнет. И рэперы молодые, мальчики и девочки, в кольцах по всему телу и татуировках, в черной клепаной коже или в холсте с цветами. И чтобы забрались они в алтарный отсек и минут пять пели это вот…

Если бы я был отцом Джоном O’Хара, кругленьким ирландцем лет пятидесяти, с остатками рыжей шевелюры вокруг блестящей лысины, только что закончившим подготовку к проповеди и обнаружившим, что его место за кафедрой занято…

…то я бы сразу подумал, что молодость таки прошла и не понять мне уже этой музыки, и только бы я собрался поблагодарить пришельцев за посещение моего храма и вознесение хвалы Господу, хоть и в неконвенциональной форме, как краем глаза увидел бы, что с боковой скамьи встают братья Мэрфи в состоянии своего обычного легкого похмелья и лица у них идут бурыми пятнами. И тут понял бы я, что без мирских властей уже не обойтись, и побежал бы к телефону…

Если бы я был Саймоном Мэрфи, нестарым еще лузером с бородой лопатой и пивным брюхом, ниспадающим на засаленные просторные джинсы, с трудом умеющим читать-писать и не знающим, что такое постоянная работа, но регулярно посещающим церковь, то этим черномазым, независимо от цвета кожи, богохульникам я бы вмазал как следует.

Мой брат Эндрю уже бы вцепился в главного певца и потащил его на улицу, а я побежал бы к своему красному пикапу, но несколько призадумался, что больше подойдет к ситуации – бейсбольная бита или дробовичок? Но тут из-за поворота, визжа сиреной, весь в мыле вырвался бы джип Длинного Тома и встал на все четыре лапы у входа в собор, и я рассудил бы, что дальше они разберутся без меня…

Если бы я был местным шерифом Длинным Томом, серьезным таким пятидесятилетним парнишей семи футов роста и девяносто килограмм мышц и сухожилий, с квадратной челюстью и смит-вессоном сорок пятого калибра у правого бедра, бывшим морпехом, ревностным католиком и образцовым семьянином…

…то этого безобразия