Алмазные псы - Аластер Рейнольдс

– Не понимаю, – произнесла я.

– Хирургический автомат был запрограммирован на выполнение необычной задачи, далеко выходящей за привычный диапазон действий. Магадиз возвратили из криосна, но оставили в бессознательном состоянии. Потом поместили в хирургический автомат и установили ей принуждающее устройство.

– Это военная разработка, – объяснила Магадиз с такой отстраненностью, как будто припомнила нечто случившееся с кем-то другим, очень давно и очень далеко отсюда. – Запрещенное законом наследие первой войны. Его называли фарсидским бичом. Предназначалось оно для того, чтобы подавить нашу индивидуальную волю, дать возможность выдержать допросы и служить рупором контрпропаганды. Когда мне внедрили устройство, у меня не осталось личных желаний. Я могла делать и говорить только то, что от меня требовали.

– Что требовал Струма, – высказала я единственное разумное предположение.

– Ему пришлось действовать в одиночку, – все с тем же ледяным спокойствием продолжала Магадиз. – Он представил все как попытку захватить ваш корабль, хотя на самом деле никто даже не пытался. Но мы должны были умереть, все мы. Он не мог допустить, чтобы известие об обнаружении объекта достигло наших Материнских Гнезд.

– Я удалил это принуждающее устройство, – сказал доктор Грелле. – Разумеется, ваши офицеры были против. Но мне удалось объяснить им, что произошло. Должно быть, Струма очнулся первым, затем он проделал все необходимое с Магадиз. Он подготовил доказательства попытки захвата корабля: пробуждал от криосна других сочленителей и либо убивал на месте, либо внедрял им более грубые версии принуждающих устройств, чтобы они убедительно изображали боевые действия. Остальные офицеры пришли в сознание и увидели, что кораблю грозит опасность. В той горячке у них не было причин усомниться в словах Струмы.

– У меня тоже, – прошептала я.

– Сочленителей необходимо было уничтожить. Они помогали поддерживать существование корабля и правильную работу его систем, но нельзя было допустить их участие в исследовании объекта.

– А как насчет нас, остальных? Мы тоже в этом участвовали и могли все рассказать по возвращении домой.

– Вы бы приняли версию Струмы о захвате корабля, как на самом деле едва не случилось. И я бы принял. Но он совершил ошибку, приставив к Магадиз вооруженную охрану. А потом еще одну ошибку – когда дал мне возможность осмотреть хирургический автомат. Думаю, не стоит винить Струму за эти мелкие промахи. У него было много забот.

– Вы беспокоились, как бы не началась война, – ровным голосом произнесла Магадиз. – Теперь она все-таки может начаться. Но развяжут ее другим способом. Эту провокацию организовала какая-то фракция внутри вашего планетарного правительства. – Она замолчала на несколько мгновений. – Но я не хочу этой войны. Вы верите в прощение, Раума Бернсдоттир?

– Надеюсь, что да.

– Хорошо.

Магадиз поднялась с кресла, и зажимы упали с нее, поскольку, вероятно, и не были закреплены. Она шагнула ко мне и стремительным, как удар бича, движением поднесла руку к моему лицу, обхватила мою челюсть и сжала так крепко, что у меня едва не захрустели кости.

– Я тоже верю в прощение. Но для него нужны двое. А вы ударили меня, когда считали своей пленницей.

Я попятилась и уперлась спиной в решетку бесполезной теперь электростатической клетки.

– Мне очень жаль.

– Правда, капитан?

От боли мне трудно было говорить, трудно даже думать.

– Да, жаль. Я не должна была так поступать.

– Вас оправдывает лишь то, что вы сделали это только один раз, – сказала Магадиз. – И хотя я оставалась под контролем устройства, но все же заметила что-то в ваших глазах. Сомнение. Стыд.

Она убрала руку. Я часто задышала, понимая, что она все еще может убить меня.

– Я склоняюсь к тому, что вы пожалели о своем порыве.

– Так и было.

– Хорошо. Потому что кто-то должен остаться в живых, и, возможно, это будете вы.

Я провела рукой по челюсти:

– Нет. С нами все кончено, со всеми нами. Остается только криосон. Мы умрем, но по крайней мере будем без сознания, когда это случится.

– Корабль можно спасти, – возразила Магадиз. – И небольшое количество пассажиров тоже. Так и будет. Теперь, когда сведения об объекте уже собраны, нужно передать их человечеству. Вы станете носителем этого знания.

– Корабль нельзя спасти. У нас просто не хватит времени.

Магадиз обернулась к доктору Грелле:

– Наверное, мы должны показать ей, доктор. Тогда она поймет.

Они подвели меня к одному из передних иллюминаторов. Наш корабль все еще был нацелен на объект, и я увидела только стену тьмы, что простиралась во все стороны, до самых границ зрительного восприятия. Уставившись в пустоту, я подумала, смогу ли различить останки корабля сочленителей теперь, когда мы подошли намного ближе. Меня почти не спрашивали о случившемся со Струмой, как будто мое благополучное возвращение было исчерпывающим ответом.

Затем что-то сверкнуло. Короткая яркая вспышка, угасшая едва ли не раньше, чем ее успела зафиксировать моя сетчатка. Я стояла у иллюминатора, гадая о том, не была ли это просто игра воображения, пока не увидела другую вспышку. Чуть погодя подоспела и третья. Они возникали в разных точках, но настолько близко одна к другой, что это не могло быть случайностью.

– Вы спасли нас, – произнес доктор Грелле очень тихо, словно боясь прервать какое-то священное заклинание. – Или, по крайней мере, указали путь к спасению. Когда грузовая пусковая шахта выбрасывала ваши со Струмой капсулы, это оказало воздействие на весь корабль. Совсем небольшая, но ощутимая отдача, которая уменьшила нашу скорость.

– Это нам не поможет, – ответила я не без мрачного удовлетворения от того, что нашла ошибку в его рассуждениях. – Если бы мы летели с полной загрузкой, в десятки тысяч тонн, тогда, возможно, смогли бы выпустить вперед количество груза, достаточное чтобы изменить направление дрейфа. Но у нас ее нет. Мы летим практически порожняком.

На поверхности объекта сверкнула еще одна вспышка.

– Это не груз, – сказала Магадиз.

Думаю, я все поняла уже тогда. По крайней мере, кто-то во мне понял. Но не тот, кто был готов посмотреть правде в глаза.

– А что же тогда?

– Капсулы, – объяснил доктор Грелле. – Капсулы для криосна. Каждая из них по размеру и массе сравнима с вашей смотровой капсулой. В каждой находится спящий пассажир.

– Нет!..

Я наотрез отказывалась в это поверить, хоть и понимала, что у них нет никаких причин лгать мне.

– Здесь есть элемент неопределенности, – сказала Магадиз. – Пусковая шахта работает с большой нагрузкой, и ее эффективность может со временем снизиться. Однако вполне вероятно, что корабль удастся спасти, потеряв лишь половину пассажиров. – Какое-то слабое, отчужденное сочувствие промелькнуло в ее глазах. – Я понимаю, как сложно вам это принять, Раума. Но другого способа спасти корабль нет. Кто-то должен умереть, кто-то – остаться в живых. И вы должны быть одной из выживших.