Секрет Коко - Ниам Грин

— Я пришла поговорить с вами, — говорю я.

Она удивлена и даже немного сконфужена.

— А мы с вами договаривались о встрече?

— Нет-нет, ничего подобного.

— Так вы — не журналистка?

Я качаю головой, и она тяжело вздыхает.

— Да, не могло мне так повезти… В наше время почти невозможно договориться о том, чтобы какое-нибудь издание опубликовало рецензию на наш спектакль. То ли дело в мое время… Они колотили в двери моей гримерки, очередями выстраивались через весь квартал, чтобы услышать от меня хоть слово. — Она какое-то время мечтательно смотрит перед собой, погрузившись в воспоминания об эпохе своей популярности, и лишь потом снова смотрит на меня. — Значит, вы не журналистка. А кто же тогда? Поклонница?

В ее глазах вспыхивает огонек надежды.

— Не совсем.

Она снова вздыхает и затягивается сигаретой.

— Ну конечно. У меня их теперь совсем немного осталось. Мое время ушло безвозвратно.

— Уверена, что это не так.

— Именно так, в этом нет никаких сомнений. Единственное мое утешение — то, что ноги по-прежнему стройны, они — мое достояние. В шестидесятых признавались «самыми красивыми ногами года» три раза подряд, между прочим.

Я решаю броситься в омут с головой и рассказать ей всю правду. Я была откровенна с Мэри, и это отлично сработало, хотя сначала мое появление ее вовсе не обрадовало, так что попробую сделать ставку на честность и в этот раз.

— Я бы хотела расспросить вас о Тэтти Мойнихан. Вы ведь дружили? — спрашиваю я в лоб.

Она умолкает, ее лицо смягчается, когда я напоминаю ей о Тэтти.

— Вы с ней были знакомы?

— Не совсем, — отвечаю я. — Дело в том…

Я начинаю объяснять ей, зачем нарушила ее покой, но вдруг вижу, что она совсем меня не слушает. Кажется, Бонни снова погрузилась в воспоминания о былых временах.

— Какая же она была замечательная, — тихонько шепчет она, обращаясь не столько ко мне, сколько к самой себе. — Золотое сердце. Вот, посмотрите, мы с ней вместе.

Она показывает мне черно-белую фотографию, висящую на стене, и я вскакиваю с места, чтобы получше ее рассмотреть. На снимке запечатлены две прекрасные девушки, держащиеся за руки. Они смотрят прямо в камеру. Я сразу узнаю Бонни — эти высокие скулы не спутаешь с другими, несмотря на то что на фотографии у их обладательницы темные волосы. А рядом с ней — Тэтти, ее смеющиеся глаза полны жизни. Мэри была права — она и вправду похожа на Морин О’Хара. Четко очерченная линия подбородка, чуть крупноватый нос. Изысканные локоны обрамляют ее лицо. Но в первую очередь замечаешь выражение ее лица: она выглядит такой жизнерадостной, что невозможно поверить в то, что ее больше нет на свете. Я буквально чувствую на себе энергию, исходящую от девушки на снимке. Его как будто сделали только вчера, несмотря на пожелтевшую бумагу и потрепанные уголки, заметные под стеклянной рамкой.

У меня дух захватывает — ведь я вижу ее в первый раз. Вот она — женщина, обладавшая когда-то культовой сумочкой от «Шанель», которую я нашла впоследствии на дне коробки с никому не нужным хламом.

— Я скучаю по ней, — печально говорит Бонни, тушит сигарету, тут же достает новую и закуривает. — Как же нам с ней было весело!

Даже по этому старому фото я вижу, какая искренняя дружба связывала этих двух женщин. Об этом говорит и то, как они стоят на снимке: девушки так тесно прижались друг к другу, как могут только очень близкие друзья. Бонни вдруг возвращается из мира грез и снова расправляет плечи.

— Напомните, кто вы? — спрашивает она. — Расскажите мне все с самого начала.

— Меня зовут Коко Суон, — повторяю я. — Я приехала из маленького ирландского городка Дронмор — держу там антикварную лавку.

— Угу. А какое отношение это имеет к Тэтти? И ко мне? — озадаченно вопрошает она.

Я уже раскрываю рот, чтобы ответить на заданный ею вопрос, но тут в гримерную заглядывает молодая женщина, которую я видела в вестибюле с Бонни.

— Господи, — причитает она, — сколько раз мне еще повторять? Тебе нельзя здесь курить. Что именно тебе непонятно в этой фразе?

Бонни закатывает глаза, глядя на меня, и мило улыбается своей коллеге, одновременно туша сигарету.

— Прости, милая, — оправдывается она, — я совсем забыла. Это все возраст дает о себе знать.

— Черта с два это возраст, — раздраженно отвечает женщина. — Ты все прекрасно понимаешь. Ладно, все ждут только тебя, если ты соблаговолишь почтить нас своим присутствием, это будет очень мило с твоей стороны.

Бонни встает с дивана и тяжело вздыхает.

— Прошу прощения, Коко Суон, — театрально заявляет она, — но мне пора. Боюсь, в моем случае время — деньги.

— Но, Бонни, я ведь не успела вам толком ничего рассказать, — в панике подскакиваю я, боясь потерять только что установленную связь с ней. — А мне о многом нужно вас расспросить!

— Мы с вами можем встретиться в другой раз, — предлагает она. — Завтра, в это же время, вас устроит? Встретимся прямо здесь.

Она улыбается, гладит меня по щеке и выходит из гримерки, предоставив меня самой себе.

Разочаровавшись тем, что сегодня удача мне не улыбнулась и я так ничего и не узнала, я беру свои вещи и собираюсь уже выйти из гримерки, как вдруг мой взгляд случайно падает на фотографию Тэтти и Бонни. Должно быть, это все мое слишком живое воображение, но мне кажется, будто Тэтти улыбается именно мне из своей старенькой рамки.

— Что ж, Тэтти, — отвечаю я ей. — Видимо, твоя тайна останется нераскрытой еще какое-то время.

Знаю, это снова всего лишь мои домыслы, но что-то в выражении ее лица подсказывает мне, что она ясно услышала каждое мое слово.

Мы с Рут усаживаемся перед пылающим в камине огнем на самом мягком и уютном диванчике в отеле «Чансери-Парк». Снаружи на город опускается прохладная ночь, окутывая город пеленой темноты. Где-то вдали за окном шумят автомобили, а через тонкие занавески изредка проникает свет фар такси и автобусов. Я рассказала ей все о сегодняшней встрече с загадочной Бонни, и она заинтригована так же, как и я.

— Готова поспорить, ты сгораешь от желания увидеться с ней завтра, — задумчиво говорит Рут, делая глоток красного вина и умиротворенно вздыхая.

— Еще бы! — отвечаю я, обнимая себя за плечи от волнения. Я до смерти хочу узнать что-то новенькое о Тэтти, ее жизни и о том, известно ли Бонни что-то о таинственном письме и ее потерянном возлюбленном. Эта история полностью занимает мое внимание.

— Рада, что мы приехали? — лукаво подняв бровь, спрашивает бабушка.

— Да, ты была совершенно права, подтолкнув меня к этому шагу, признаю, — отвечаю я.