Аббарр. Песок и пламя - Helga Wojik

— Айне Нетакерти, ты тоже была ученицей Карпа Арнтару?

Хранительница задумалась, подбирая слова:

— Я училась у него, но не была его ученицей. После его ухода бассейн ни разу не наполняли. Он сказал, что когда придёт время, море само вернётся. Я не поверила.

— А теперь?

Нетакерти кивнула и Ашри оглянулась. За ее спиной исчезали следы мокрых ног.

— Теперь я не знаю, чего хочу больше: чтобы ты вернулась из Дартау или навсегда осталась по ту сторону.

***

— Вэлла Ашри!

Стоило им войти в просторную светлую комнату, как Зурри вскочил из-за стола и бросился к элвинг. Ашри уронила на пол ботинки, которые так и несла в руках, и обняла бестеныша:

— Я так переживал. Сначала вы замертво свалились среди тех жутких теней и статуй. Прям под лапы валангу. А потом исчезли из комнаты...

— Я немножко, — Ашри встретилась взглядом с ухмыляющимся Тшакрамгом. — Заблудилась. Хорошо, что Айне Нетакерти меня нашла и привела. А то я вечность бы бродила в этом лабиринте!

— Тут нет лабиринта, — пожал плечами Зурри: — все коридоры улиткой сходятся к центру, и как раковина витки соединены перемычками.

— Откуда ты знаешь? — не меньше всех остальных удивилась Ашри.

— Я чувствую, — снова пожал плечами малыш. — А в центре пустота. Словно улитка забилась глубоко-глубоко в панцирь.

Ашри посмотрела на Нетакерти, но ее лицо было непроницаемо за каменной маской с горящими глазами.

— Ты, наверное, проголодалась, — Зурри прикрыл ладонью рот и зашептал так, чтоб слышала только Ашри. — Вернее я уверен, что ты голодна как кайрин после пятого боя, но не хочу тебя смущать.

Зурри потянул Ашри к столу и уже громче добавил:

— Вот тут у нас последняя трапеза, а потом нам пора.

Элвинг хотела было вспылить, но натолкнулась на цепкий взгляд Алого Вихря. Ашри проглотила обиду вместе с рвущимися наружу словами и натянуто улыбнулась, усаживаясь рядом с бистинышем. Тшакрамг одобрительно кивнул и пододвинул к ней тарелку с всевозможным мясом.

Нетакерти заняла место недалеко от Алого Вихря и лишь налила себе лимры. Зурри хлопотал накладывая всего «по множку» на тарелку Ашри и рассказывая с чем именно ей придётся иметь дело и какими приборами следует орудовать — в основном бистеныш ссылался на нож и вилку, так как в отличие от покоев в Башне Орму, хранители относились к трапезе проще и практичнее. Еда была простой, сытной и свежей. При других обстоятельствах, Ашри бы уже захлебнулась слюной, но сейчас... она словно в миг утратила вкус и обоняние.

Ину не было, как и его главных псов. Лишь двое хранителей молча потягивали лимру и отламывали небольшие куски сыра и хлеба, расположившись на другой стороне длинного стола.

— Поешь, — кивнул Алый Вихрь. — Но без фанатизма: на пустой живот снимать браслеты столь же неприятно, как и на полный. Поверь, я знаю, что говорю. Кроме того, я буду держать твоё пламя.

— Держать мое пламя? — переспросила Ашри, засовывая в рот кусочек мяса. С таким же успехом она могла бы жевать ухо гвара или кусок скатерти.

— Они уберут защиту и позволят пламени течь, — пояснил Тшакрамг. — Мы дадим тебе настой покоя, чтобы твой дух не метался, и тогда твоя сила будет мирно растекаться пока не заполнит все тело. Переход поглотит часть твоего пламени. На той стороне ты почувствуешь слабость, усталость, возможно, печаль и пустоту. Но постепенно пламя восстановится... За это время ты должна успеть вернуться, иначе...

— Иначе меня разорвёт, — рассмеялась Ашри. — Отличный план, что тут скажешь.

Повисла тишина.

— Ну ладно вам, напряглись как мертвяки на реи. Прыгать в Бездну все равно нам с Зурри. Так сколько у меня времени?

— По ту сторону поток Варме течёт иначе. Медленнее, — пояснила Нетакерти, — По эту сторону пламя выжгло б тебя за полкварты дней, но там это время растянется до двух лун.

— Только лун в Дартау явно нет, — покачал головой Алый Вихрь и показал на браслет Ашри. — Он сдастся первым. Как только камень треснет, у тебя останется «последний прыжок». Мы так называли время бодрствования. Как только уснёшь, больше уже не проснёшься: разум ослабит хватку, и пламя вырвется наружу.

— А мне пламя сразу выжгет мозг? — гоняя горошину по тарелке и, выждав паузу, спросил Зурри.

Алый Вихрь хотел что-то сказать, но Нетакерти остановила его. Жрица подперла руками голову и пристально посмотрела на бистеныша:

— Ты принял взрослое решение, и мы не в праве говорить с тобой как с глупым детя. Твоя трансформация необратима. Искра пробудится, и пламя ускорит преображение. Ты станешь иным. Но ты в силах сохранить свой разум. Искра это Дух, а Дух подвластен Воле. Если ты сможешь, ты останешься тем, кто ты есть — отважным, добрым и умным бистом. А если нет... То ты не вспомнишь о прошлом. Тебе будет не о чем жалеть. Не будет больше ни боли, ни страдания.

Зурри погонял ещё немного горошину, затем проткнул вилкой и отправил в рот.

— Ну, так скажем в Тхару мне не грозило стать красавчиком, а в Дартау — есть шанс, — синий бистеныш улыбнулся от уха до уха. Тем более мне ещё надо спасти мою принцессу!

Взрослые переглянулись.

— Это кого же? — наиграно спросила Ашри.

— Сиолу конечно, — Зурри стал пунцовый. — Ее глаза как изумруды, а волосы чистое золото! В новой форме я смогу противостоять Пожирателю. Я стану ей Орму, а она моей Илламиль. Если б не её собачьи ушки, она была б настоящей элвинг с парящих островов. Но это не проблема, я ведь тоже без витых рогов Тар Орму родился...

Ашри, Нетакерти и Алый Вихрь переглянулись.

— А это отличный план! — Первым пришёл в себя Тхамрог. — И знаешь, девчонкам даже нравятся шрамы.

— Это правда, — кивнула Нетакерти. — Девчонки иногда думают явно не головой.

— Как и мальчишки, — фыркнула Ашри и рассмеялась.

— А у меня при переходе могут рога как у Вэл Тар Орму прорезаться? — с надеждой спросил Зурри.

— При переходе возможно даже то, что невозможно, — ответила Нетакерти, вращая кружку и прожигая взглядом, притихшую Ашри.

***

Коридоры сплетались и расходились, перетекая в залы с высокими, исчезающими в вышине, сводами и сужаясь до нор, где приходилось протискиваться гуськом. Последние дни она чувствовала себя какой-то особой формой жизни только и делающей что пробирающейся через туннели, камень и песок. Как личинка моолонга упрямо и бездумно роющая путь только не на поверхность, а все ближе и ближе к Бездне. Но это чувство и ощущение было где-то глубоко внутри, ведь сейчас ее путь лежал внутри Обители, по галереям и залам столь же древним и поразительным, как и Врата, и Руины в гиблых песках и развалины Тирха. Но все равно, она ощущала себя ничтожно слабой и... бессильной?