Когда исчезли голуби - Софи Оксанен

Впрочем, все это не важно. Главное — это Сердце, женщина, муж которой был отправлен в Сибирь. Женщина, которая все еще живет в этой стране. Женщина, которую можно найти и которая наверняка знает о Роланде больше, чем кто бы то ни было. Согласится ли Контора на то, чтобы Партс прошелся по всем спискам отправленных в Сибирь в поисках человека, чья жена осталась в Эстонии? Вряд ли. На каком основании? Может ли товарищ Порков в качестве небольшой услуги передать ему эти сведения? Каким образом Сердцу удалось избежать лагерей, скрывалась ли она в лесу вместе с Роландом? “Я потерял свой род, но не Сердце”. Состоял ли он с ней в интимной связи? Что это была за женщина? Любовница бандитского главаря, кухарка лесного отряда или кто-то из пособников и связных? Жила ли она в лесу, принимала ли участие в деятельности Союза вооруженной борьбы? Союз не упоминается в записной книжке, но найденные в землянке тела принадлежали активистам СВБ. Делился ли Роланд всем, что знал, со своей возлюбленной, осторожный Роланд? Если так, то Партс должен ее найти не только потому, что она может вывести на след Роланда, но и потому, что Роланд делил с ней часть своей жизни, а значит, возможно, она знает все то, что знает Роланд. Готов ли Партс взять на себя такой риск? Большинство сбитых пилотов замечали атаку, только когда было уже поздно. Он не должен совершить такую ошибку. Партс прикусил язык и почувствовал во рту вкус крови. Неужели Роланд и правда отдал свое сердце Сердцу? Партс прекрасно помнил, как заботливо Роланд относился к Розали. Вел ли он себя так же с новой возлюбленной? Или одиночество заговорило в нем словами отчаяния? Действительно ли он всем с ней делился? И самое главное: представляет ли она угрозу для Партса? Будь жена Партса другой, он поговорил бы с ней об этом, Сердце из записной книжки было подходящим орешком для женской логики.

Партс больше не совершит такой оплошности, как в случае с Эрвином Виксом. Как он волновался, входя в кабинет Особого отдела концлагеря в Тарту! Сидящий за столом Эрвин Викс подписывал бумаги, связанные с особым заданием, так он сказал, поднимаясь для приветствия. Карьера Партса была в тот момент на подъеме, он объезжал производственные объекты вместе с немцами, как вдруг перед ним вырос бывший коллега по НКВД. Глаза Викса впились в него, взаимное узнавание на секунду объединило их сильнее, чем постель объединяет влюбленных, в какой-то момент Викс незаметно сделал красноречивое движение, резанув рукой по шее в районе адамова яблока. Прибывший вместе с Партсом капитан поднял со стола какие-то бумаги и бегло их просмотрел, Викс стал рассказывать об особом задании, но расписание было очень плотным. Они ушли, оставив после себя запах перегара, и, пересекая двор, он все время боялся, что кто-то из заключенных вдруг узнает его и выкрикнет его имя. И лишь выйдя за ворота, он вслух выругался. Викса надо было проверить уже давно. Он единственный из оставшихся в живых коллег знал, что до прихода немцев Партс работал в НКВД. Очевидно, Викс уже зачистил собственные тылы, и то, что он позабыл про Партса, было, скорее всего, чистой случайностью, пробелом, хотя, возможно, он предполагал, что с Партсом уже разобрались. Но он и сам виноват. Как он мог не вспомнить о Виксе! Викс относился к той категории людей, чей профессионализм по части организации убийств всегда востребован. Это позволило ему занять место руководителя специального отдела Б-IV политической полиции Талина. Позднее Партс не раз задумывался, стоит ли ему искать более близких отношений с Виксом или лучше держаться в стороне. Высокое положение Викса не позволяло от него избавиться, тогда как Викс мог избавится от Партса в любой момент. Партсу оставалось только надеяться, что Викс — человек занятой и у него нет времени охотиться за подчиненными. К тому же Викс, в некотором смысле, оказал ему услугу в лагере Тарту: подписал приказ об уничтожении тысяч бывших работников НКВД и их помощников. Подручные, осведомители, доносчики, большевики. Викс очистил небо для них обоих. Партс решил набраться смелости и обратиться с просьбой к товарищу Поркову. Он должен получить список ссыльных, чьи жены остались в Эстонии. Предстояла большая работа, но, благодаря ей, он может найти то, что ищет, и это будет сенсационное разоблачение.

Товарищ Партс хранил записную книжку в ящике с двойным дном, который первоначально предназначался для фотоальбомов. На край ящика он всякий раз клал незаметную ниточку, и до сих пор она всегда бывала на месте, когда Партс открывал ящик. Роланд проявлял такую же бдительность в своем дневнике, тщательно оберегая Сердце от внешней угрозы. Впрочем, нет, Роланд был еще бдительнее, он уничтожил даже фотографию Розали. С обложки фотоальбома на Партса пристально смотрел Эрнст Удет. Партс схватил альбом и подошел к печке, но стук каблуков над головой остановил его застывшую над языками пламени руку. С Эрнстом он делился всем, Эрнст всегда понимал его, советовал, как уклоняться, как уходить в сторону, это была тактика, столь же необходимая Партсу в работе, как и Эрнсту в его воздушных сражениях. Каждый нуждается в таком человеке, в понимании. И Роланд тоже. Восполнила ли новая возлюбленная ту пустоту, что осталась после Розали, делился ли кузен с ней воспоминаниями, клал ли голову ей на грудь, рассказывая о том, что его тяготит, даже вещи действительно страшные, которые могли напугать Сердце, заставить ее бояться еще больше? Стук каблуков раздался снова, гулко отозвавшись в ушах Партса, его глаза устремились к потолку, потолок скрипел, повизгивал, как отброшенная пинком собака, ножки кровати царапали пол. Партс убрал альбом обратно в ящик, вернул нитку на место и стал ходить по комнате. Его ноги повторяли маршрут каблуков, стучавших наверху; заметив это, он остановился. Нет, как она ни старается, свести его с ума ей не удастся. Партс вернулся к записной книжке. Он еще не знал, как обоснует свой запрос Конторе, как объяснит нужду в таком списке. Особая просьба требовала очень весомых обоснований. Что в такой ситуации сделал бы Эрнст, что придумал бы? Эрнста обвиняли в том, что он подрывает мощь люфтваффе, но виноват был не он, а его больное горло, которое прошло лишь после получения Рыцарского креста. Виной была жажда славы и честолюбие.

Партс прикрыл глаза, щелкнул пальцами и в подаренной верхним этажом внезапной тишине придумал целую историю: он скажет, что вспомнил об одной антисоветчице, сотрудничавшей с Карлом Линнасом и потому представляющей интерес для Конторы. С ее мужем он познакомился в лагере и был удивлен, что его забрали, а ее нет, хотя именно она вела активную деятельность, а не он. Только вот он позабыл имя той женщины, но наверняка вспомнит его, если пройдется по спискам. Объяснение было слабое, Партс это понимал. Интересом к Линнасу, однако, не стоило пренебрегать, как и тем, что товарищ Порков не упустит возможности набить себе цену, продемонстрировав служебное рвение и результативность. Тщеславие капитана было оружием Партса.

Недостатки Партса имели ту же природу, он это признавал. Он отнесся к записной книжке свысока, считая Роланда простаком, потому и упустил главную зацепку. Это не должно повториться. Партс вновь взялся за записную книжку, хотя знал ее уже практически наизусть, даже каждое слово в рассуждениях на две страницы, касающихся угрозы бактериологической войны со стороны русских и вызванного этим беспокойства американцев. Наверняка было что-то еще, должно было быть. Что-то помимо Мастера и Сердца. В Конторе сумели бы расшифровать этот тайный язык гораздо быстрее, вскрыли бы кодовые слова, Партс в этом был не силен. Но он не сдавался. Он дочитал до 1950 года и соображений Роланда о том, что обе стороны боятся друг друга.