Милый монстр - Марина Серова

— Вам кого? — не слишком вежливо осведомился у меня мужчина, доставая из кармана сигареты и зажигалку.

— Алексей Клишенко здесь? — Я тоже решила особенно не растрачиваться на вежливости, раз это здесь не принято.

Он кивнул, закуривая сигарету, потом выпустил дым в сторону и коротко произнес:

— Ну да, это я.

Дальше возникло некоторое затруднение, потому что дядька не спешил узнавать, зачем он мне понадобился, а я сама лихорадочно пыталась придумать, как бы мне с ходу заинтересовать его своей скромной персоной. До того как прийти сюда, я решила не придумывать заранее какую-то байку, чтобы она не получилась неестественной. Для начала нужно было посмотреть на того человека, которому придется «втирать очки». Сейчас передо мной стоял явно уставший мужчина с покрасневшими глазами, которые, несмотря ни на что, горели лихорадочным блеском. Не совсем понятно было, что является причиной такого оживления на фоне общей усталости — работа или певица, — однако не было сомнений в том, что Алексей Клишенко явно не торопился домой. Несмотря на довольно поздний час, он был «при параде» — в качественном и стильном костюме темно-зеленого цвета, при галстуке и в белой рубашке, которая здорово шла этому жгучему, без признаков седины брюнету. В общем, господин Клишенко выглядел импозантно и молодо, несмотря на то, что ему наверняка уже около пятидесяти.

Пока я откровенно его рассматривала, он тоже не терялся, скользя по моему лицу и фигуре оценивающим взглядом. Судя по всему, осмотром он остался доволен, по крайней мере сразу после того, как сигарета была докурена, он сделал мне недвусмысленный комплимент.

— Давайте лучше о делах, — мило улыбнулась я, не желая портить отношения преждевременной грубостью.

— О, так вы еще и строгая?! Такая красивая девушка не должна быть колючей, — выдал господин Клишенко не слишком умную идею и хотел было ее продолжить, но тут приоткрылась дверь и из нее выглянула певица.

— Лешик, ты надолго? — капризным голосом произнесла она, демонстративно игнорируя меня. — Иди сюда!

— Подожди, Ирин, тут по делу пришли. — Он деловито повернулся ко мне и проговорил нарочно громко: — Так что там у вас?

— Я от Торовского, — сделала я козырной ход, отчего лицо моего собеседника заметно вытянулось.

* * *

— От Торовского? — глупо переспросил он. — Я так и знал! Да-да, не смотрите вы так, я ожидал этого с того момента, как узнал о смерти Василовского. Я подумал тогда, что Торовский теперь непременно со мной свяжется, это вопрос времени. Ну давайте, говорите, чего же он от меня хочет?

«Сначала ты ответишь мне, чего он может от тебя хотеть, — мысленно произнесла я, — а уж потом, в зависимости от обстоятельств, я подумаю, стоит ли кормить тебя байками или можно отделаться туманным молчанием».

Выбрав стратегию поведения на данный момент, я попыталась разговорить Клишенко с помощью прозрачных намеков.

— А вы не догадываетесь? — Я старалась, чтобы мой голос не звучал чересчур вкрадчиво, боясь отпугнуть композитора, заставить его замкнуться. — Наверное, это и так понятно.

— Гм, понятно! — Алексей одновременно оживился и возмутился. — Я наконец ему понадобился!

— Ну да, — осторожно подтвердила я. — А вы не рады?

— Слушайте, девушка, вы вообще в курсе проблемы или нет? — раздраженно вопросил меня Клишенко, сверкая глазами.

— Ну… более или менее.

— Тогда передайте Торовскому, что он — форменная скотина. Тоже мне, король! Я ходил за ним почти четыре месяца, я сидел тогда почти без денег, мне нужна была эта работа. Но тогда он лишь кормил меня обещаниями! А сейчас, когда Василовского больше нет, я ему понадобился, как говорится, на безрыбье… Но сейчас я, извините, занят. Я уже месяц как занимаюсь другим проектом, и если все пойдет хорошо, то получу с него гораздо больше прибыли, чем может предложить мне Торовский!

Клишенко замолчал и в течение этой паузы достал еще одну сигарету, причем руки у него заметно тряслись от волнения. Закурив, Алексей сказал:

— Да, да, передайте Торовскому, что я предпочитаю не иметь с ним никаких дел после этого случая.

— Но, может, потом вы все же согласитесь принять его условия? Ведь раньше вы очень этого хотели?

— Потом… Так у меня уже и следующий проект запланирован, так что ничего у нас не получится! Я всегда говорю, что жизнь полосатая, то полное затишье, то наплыв выгодных предложений. У меня сейчас второе. А ждать Торовский не будет. Что вы! У него ведь все дела — срочные.

Было заметно, что Клишенко несколько успокоился и начал мыслить трезво. Сейчас его уже не беспокоил тот факт, что предложение, которого он добивался давно, было наконец получено, хоть и несвоевременно. Он несколько приободрился, поняв, что все равно ничего не теряет, вновь оглядел меня с видимым удовольствием и, махнув рукой в сторону неведомых врагов, произнес выражение, которое не вписывалось в традиционные представления о воспитанности:

— Ну и хрен с ними!

Я мысленно повторила то же самое и стала прощаться. Мне нужно было успеть на ночной рейс, чтобы уже утром оказаться в родном Тарасове и продолжить расследование.

Москва провожала меня ливнем, который уже отчетливо напоминал о скорой осени. Злясь на себя за то, что не догадалась захватить ни зонта, ни куртки, я дожидалась посадки на самолет и отчаянно мерзла, стараясь подавить предательскую мелкую дрожь. По трапу я поднималась одной из первых, причем так стремительно, будто за мной гналось лохнесское чудовище. И, только сев на свое место, я смогла наконец успокоиться, вздохнуть спокойно и даже улыбнуться при мысли о том, какова будет реакция композитора Клишенко, когда к нему снова придет человек от Торовского и повторит примерно то же самое, что он уже слышал недавно от меня.

Оказавшись в Тарасове, я довольно легко поймала машину и с удовольствием отправилась домой.

По дороге домой, да и оказавшись уже в своей квартире, я продолжала мучиться от сознания того, что в своем расследовании, к сожалению, зашла в тупик. Самым обидным было то, что я слабо представляла, где находится выход из создавшегося положения. Все люди из тех, кто мог иметь какой-либо шкурный интерес в убийстве Василовского, были мною проверены. Никаких зацепок, ухватившись за которые можно было бы распутать преступление, более не имелось. Но меня не покидало неприятное ощущение, что я что-то все-таки упустила.

«Ну да ладно», — в конце концов решила я, оказавшись дома. Если материальная сторона в расследовании оказалась пустышкой, то, возможно, имеет место психологическая. А под ее аспекты прекрасно подпадало убийство Василовского из ревности или зависти, и его в принципе мог совершить любой человек, находившийся рядом с композитором, причем даже не обязательно связанный с его работой.

Я поняла, что мне нужно пообщаться с тем, кто в последнее время находился рядом с Василовским практически неотлучно. Такой человек мог быть свидетелем конфликта композитора с кем-то, который и послужил причиной его гибели. В конце концов, с кем-то он встречался, контактировал, несмотря на то, что стремился отойти от дел. Кто же мне поможет, кому задать интересующие меня вопросы? О вдове говорить нечего, эта особа вряд ли будет полезной, потому что была патологически невнимательна к мужу, и я уже успела это понять.