Милый монстр - Марина Серова

Один из мордоворотов крепко ударил в дверь кулаком, и она почти моментально раскрылась, явив моему взору… Но об этом лучше потом. Наверное, к тому моменту я уже подсознательно ожидала увидеть кого-то знакомого, поэтому не слишком удивилась, когда один из таковых вновь встретился на моем пути.

Надо сказать, внутреннее убранство белокаменного дома было куда более впечатляющим, чем внешнее, поскольку значительно напоминало о средневековом аскетическом образе жизни. В огромном зале, пол которого был выложен темно-коричневыми керамическими черепками, мебели практически не было. Зато был камин, который сейчас, по случаю летнего времени года, конечно, не горел. На окнах висели тяжелые портьеры, а в центре стоял, пожалуй, единственный функциональный предмет интерьера — стол. Кроме него, здесь имелись еще высокие дубовые стулья. Это все.

На один из стульев мне нелюбезно помогли усесться, дав такого хорошего пинка, что я послушно отлетела к цели назначения и с первого раза заняла правильное положение. Правильное — значит такое, при котором я буду хорошо видна хозяину, который, очевидно, планирует эффектно спуститься по лестнице со второго этажа. Увы, эффекта неожиданности уже не получится, я знала, с кем мне следует ожидать встречи.

Мордовороты, словно по режиссерскому сценарию, заняли свои места чуть поодаль от меня, Афанасий вмиг преодолел лестницу и через минуту спустился вместе с главным действующим лицом спектакля, так скажем, с паханом. В принципе господин Торовский — а это был именно он — как раз и был паханом для той честной компании, в которой я вынужденно оказалась.

— Василий, — радостно всплеснула я руками, — вот уж не думала, что встретимся! А к чему такая таинственность? Разве нельзя было послать полюбовное приглашение? Мол, приходи, Татьяна, посидим, поговорим… Я же привычная.

— Вась, ты не думай, она не дура вовсе, только притворяется, — это Афанасий решил предостеречь своего друга или шефа, чтобы он не попался на тот прием, который был удачно применен на мне. — Я ее в деле видел, баба она хваткая, наверное, много нарыть успела.

Лично меня в этот момент сильно беспокоило то, что на лице Торовского не было и следа прежней любезности и обходительности. Сейчас его физиономия выглядела откровенно злой, потерянной и усталой. То есть коктейль эмоций был еще тот. По опыту знаю, что именно в таком состоянии люди способны сотворить гораздо больше бед, чем запрограммировано в их натуре. К тому же мордовороты за спиной не внушали оптимизма, их присутствие полностью исключало возможность побега. По крайней мере в данный момент.

— Короче, — совсем невежливо проговорил Торовский, усаживаясь напротив меня, — я хочу знать все, что касается смерти композитора.

Ответить ему я могла лишь единственным образом: убедительно заявив, что тоже очень этого хотела бы. Возможно, в моем высказывании господин Торовский усмотрел некий сарказм, которого на самом деле не было, однако меня довольно чувствительно ударили по губам, из которых тотчас же потекло несколько струек крови.

— Я не шучу, — поведал мне злобный мучитель, вытирая костяшки пальцев о белоснежный платок. — Шутки закончились, теперь идут дела серьезные. Спрашиваю второй раз: что ты знаешь о смерти Василовского? Рассказывать рекомендую все без утайки, действуя в своих же интересах.

— Слушай, — проговорила я сквозь кровавую пену, которая упорно не желала сплевываться, — а может, ты меня с кем-то перепутал? Между прочим, я Василовского не убивала, поэтому вряд ли смогу рассказать, как это произошло.

Тут в разговор вступил Афанасий, до этого времени скромно молчавший. Видя, что Торовский явно не справляется, он решил прийти ему на подмогу, ужесточив бессовестный допрос еще больше.

— Как ты там однажды меня спрашивала: ты у нас кто? Сейчас я тебе аналогичный вопросик задам: кто ты у нас в смысле профессии? Частный детектив. Вот и давай колись, детектив, что ты там успела накопать про убийство Василовского, а то мы с тобой по-своему будем разговаривать.

Кажется, я начинала понимать, чего от меня хотят эти ненормальные. Официальное объявление о смерти композитора было для них подобно чувствительному удару по голове, за которым следует помутнение рассудка. Ребята упорно не понимали, каким образом могли убить Василовского, если они следили за ним, словно сердобольные нянюшки за дитятей. Поскольку на их глазах композитор жилища не покидал, то следовал вполне справедливый вывод, что его убили в загородном доме. До этого они наверняка додумались самостоятельно, но вот дальше следовали сплошные загадки. Самая значительная из них, конечно, состояла в незнании убийцы. В связи с этим у Торовского наверняка имелись свои соображения. Возможно, он хотел наказать того, кто перешел ему дорогу, а возможно, хотел выявить его личность, чтобы впоследствии знать, чего можно ожидать от этого человека, который наверняка находился в ближнем окружении Василовского.

По-видимому, многочисленные загадки вывели акул шоу-бизнеса из себя, лишив их спокойствия и возможности управлять ситуацией. Но это было потом, а сначала они мучились непониманием того, куда же делся композитор, которого они так старательно пасли. Как раз в этот момент я попалась на их пути, на свое же несчастье… Кто знает, ради чего я крутилась возле жилища композитора? Возможно, я и являюсь причиной его таинственного исчезновения или же появилась специально для того, чтобы каким-то образом навредить Торовскому. Рисковать таким образом ребята не могли, поэтому ко мне был приставлен некто Афанасий, который умело вытянул всю информацию, обставив все так, будто это я завела с ним знакомство.

Все прошло замечательно, но после того, как Торовскому стало известно, что я интересовалась композитором потому, что расследую тайну его исчезновения, миру поведали о его гибели от рук преступников. Тут ребята запутались окончательно, а главное, рухнули их надежды когда-либо заполучить талант величайшего композитора. Типы, подобные господину Торовскому, обычно подчиняются кому-то более сильному, кто руководит ими, оставаясь незаметным для окружающих. Поэтому Василию наверняка нужно будет предоставить своему шефу или шефам подробный отчет о проделанной работе. А как сделать это, если он сам не понял, что произошло? Вполне логично в таком случае найти того, кто знает, и порасспросить его. Что, собственно, и было сделано.

Конечно, Афанасий вовсе не был частным детективом. Хотя тут я не до конца все понимала. Ведь в разговоре Алексея и Василовской я своими ушами слышала, что он упоминал о каком-то детективе, которого нанял специально для отвода глаз. Я мысленно вздохнула. Не хватало еще, чтобы через некоторое время на моем пути возникла еще одна личность, дюже интересующаяся Василовским…

Когда стало более или менее ясно, что нужно от меня этой веселой компании, мне немного полегчало. Что ж, я могу рассказать им все, что знаю сама, не утратив ни одной из своих завоеванных позиций. Честно и обстоятельно, стараясь быть особенно четкой в тех местах, где мои похитители могли бы заподозрить меня во лжи ради шкурного интереса, я поведала им о каждом этапе своего расследования, вплоть до того момента, когда услышала разговор моей клиентки и Алексея Соленика. Василий слушал меня очень внимательно, не перебивая вопросами. Когда я приблизилась к итогу, то постаралась вложить максимум убедительности в сообщение того факта, что дальше я оказалась в тупике и ничего нового в расследовании пока не имею. При этом я здорово опасалась, что сейчас мне снова дадут по зубам, выразив таким образом недоверие к рассказанному.