Башня - два - Юрий Никитин

— Бандит? — удивился Россоха.

— Ну да, — ответила она с невинной улыбкой. —Раз он к вам пришел, значит, вам доверяет. Вы тоже давите, душите, режете,убиваете?.. Надеюсь, хоть на стороне справедливости?

Россоха удивился еще больше:

— Справедливости?

— Ну да, — объяснила она. — На сторонезаконности. На стороне Добра, наконец!

Россоха застыл с вилкой в руке. На зубчиках исходилянтарными пузырьками жареный ломтик мяса. Капельки медленно поползли по металлуна пальцы.

— Добро, — проговорил он медленно. — Зло…Сколько живу, столько слышу это, порожденное леностью ума: борьба Света и Тьмы,борьба Закона и Хаоса, Добра и Зла… Ха, как будто находится на свете придурок,который заявляет, что он-де борется за победу Зла!.. Представляете, как этостало бы удобно? Где-то в определенном месте собираются отвратительные рожи… ктому же перекошенные ненавистью и… ага, испещренные пороками, обязательно —низкими пороками, представляете?.. на их знамени написано крупными буквами:Зло, и вот они наступают, неся это самое Зло. Правда, ни они сами не могутобъяснить, что же они такое будут с этим Злом делать, да и противники, то естьсторона Добра не в состоянии проблеять, против чего же они борются. СупротивЗла — понятно, но что это Зло творит? Какие его действия?

Юлия сидела, опустив глаза в тарелку. Олег толкнул еелоктем:

— Ты чего?.. Это он не в тебя камни бросает.

— Не в тебя же, — буркнула она.

— Как раз в меня, — ответил он серьезно. —Просто он такой деликатный. Издали подводит к тому, что я, возможно, не совсемправ.

Она вскинула голову, посмотрела на Россоху, на Олега:

— Что, надо было дать себя убить?

— Нет, дать построить Башню-2.

После обеда, как настоящие мужчины, они оставили женщинуделать то, что, по их мнению, она только и умеет: убирать со стола грязнуюпосуду, а сами изволили удалиться. Юлия видела через распахнутую дверь, какРоссоха сел за комп. От экрана на его красивое благородное лицо упал бледныйсвет, четче обозначились глубокие морщины, многоярусные мешки под глазами,мясистый нос, торчащие из ноздрей седые волосы. Ей даже показалось, что онишевелятся, как щупальца актинии в поисках добычи.

Олег некоторое время потоптался с ним рядом, прошелся вдольохотничьих трофеев, побродил по комнате несколько минут бесцельно, такпоказалось Юлии, затем его могучая фигура показалась на пороге. Она покорнодала обнять себя за плечи.

По эту сторону дома дорожка опускалась прямо в озеро. Сквозьпрозрачную воду видны были аккуратно уложенные плитки, что уходили дальше идальше, в глубину, словно хозяин иногда уходил ночевать под водой. В двух шагахот кромки неподвижной воды лежало громадное старое бревно с облупившейся корой,гладкое, как круто сваренное и очищенное от кожуры яичко.

Ни он, ни Юлия не видели, что Россоха, оглянувшись, быстровывел на экране другую панель, быстро простучал по клавишам, дождался ответа,снова быстро-быстро набрал длинный шифр, а когда мигнул огонек соединения,наклонился к встроенному микрофону и бросил несколько коротких фраз.

Некоторое время сидели на бревне молча. Плечи соприкасались,Юлия чувствовала жар его сильного тела. Она прикидывала, лечь ли ему на колени— мужчинам это нравится, у них сразу начинает усиленно работать фантазия водном направлении — или же пусть он положит голову ей на колени — в этом случаеона сможет ему чесать голову и уши, все животные это обожают, к тому же еегрудь снизу выглядит вообще бесподобной…

Олег тяжело вздохнул:

— Ладно, Россоха прав. Ты умная и сильная. Тебе можнорассказать все.

Юлия подавила вздох разочарования, сделала понимающее лицо,кивнула. Некоторое время молча смотрела на тихое озеро. Затем, понимая, что онадолжна спрашивать, сказала негромко:

— Так кто же ты?

— Такой же человек, — ответил он с готовностью,словно полгода репетировал ответ, — как и ты. Ничего особенного. Я ужеговорил, что сейчас даже правительства стран не имеют такой власти, как всякиетам транснациональные компании, международные банки…

— Наркокартели, — добавила она. — Это я ужепоняла. Ты кто? На наркодельца не очень похож…

— А на кого? — полюбопытствовал он.

— Ну… Ты чуточку поблагороднее. С виду, конечно.

Он усмехнулся:

— Не знаю, приложимо ли это слово к нам. Нет, мы,конечно же, считаем себя образцом благородства… хотя не все, понятно, но нашадеятельность настолько непривычна и шокирующа, что я бы не рискнул проводитьопрос на улице…

Она зябко повела плечами. Свежестью дохнуло то ли от озера,то ли от его тела пошло ощущение угрозы.

— Да ладно тебе, — ответила она тихо. — Всезнают, что вы там в своих тайных службах режете, душите и пытаете всех и другдруга! Все знают, все привыкли. И что в других странах тоже убиваетепротивников, пытаете, режете, душите…

Олег смотрел на поверхность озера, но внутренним взоромследил за ее лицом. Страшная ночь… или две?.. не изгладились из ее памяти, ноее психика упорно затаптывает жуткие и оскорбительные воспоминания вглубь, апобледневшее и с заметными кровоподтеками лицо по-прежнему чистое и невинное,по радужной оболочке глаз виден запас здоровья на долгие-долгие годы. Этонастоящая, здоровая, сильная, живучая женщина среди миллионов больных,изнеженных, слабых, болезненных, неустойчивых, беспомощных…

Да, он помнит, как с таким же любопытством и интересомсмотрели молодые девушки, когда на помостах вешали разбойников, рубили головысмутьянам, а особо опасных врагов четвертовали…

Щечки оставались румяными, а голоса щебечущими, когда онипроходили между рядами посаженных на колья воров… Эти — выжили и далипотомство, которое сейчас правит миром. Изнеженные цветы погибли.

— Не совсем то, — ответил он. — Есть ещехуже… Точнее, непривычнее. Словом, есть некая наднациональная структура, кактеперь говорят. Обладает большой властью и возможностями. Ее люди внедрены вовсе властные структуры мира, как в финансовые, военные, масс-медиа ипрочее-прочее. Возглавляет ее Совет Тайных… Это и есть наша организация. Можнодаже с прописной буквы — Организация. Мы беремся решать те проблемы, которые нерешается даже упомянуть вслух правительство, любое правительство, из боязни…ну, из боязни!

— Ни фига себе, — сказала она. Теперь, когда онявно не собирался класть голову ей на колени, она ощутила некоторый интерес кразговору. — Значит, вы считаете себя настолько крутыми, что правительствавсех стран для вас вроде кур на дороге под колесами ваших автомобилей?

Он сказал:

— Зачем же так? Вон группка зеленых берется спасатьпингвинов, которых не спасает правительство. Значит ли это, что зеленые круче?Мы тоже беремся решать проблемы, о которых все знают, но… стыдливо закрываютглаза. Даже когда понимают, что в таком виде цивилизация обречена. И вот-вотрухнет. Но проклятые права человека, умело вам навязанные, оказались настолькокрепкими, что…