Башня - два - Юрий Никитин

— Ну…

— Есть еще большой процент существ, которые именуютсебя интеллигентами, — продолжал он брезгливо. — Эти существа досвинячьего писка боятся сделать шаг в сторону от своей интеллигентности. Еслипринято считать, что интеллигент — это тот, кто не признает нацистов, то этосущество будет так и говорить. Если же завтра некие мировые авторитеты скажут,что быть фашистами вполне интеллигентно, даже особенно интеллигентно, этисущества тут же объявят себя фашистами.

— То же самое…

Он улыбнулся:

— Нет. Не потому, что фашисты у власти, а потому, чтотак сказал Учитель! Этим существам не так важно быть у власти. Им куда важнеебыть интеллигентами. Но своего ума не хватает… а кому его хватает?.. вот иловят каждое слово мировой общественности о новых… или вечных, какая разница,ценностях… Третья причина: быть как все люди. Как все люди — сейчас считаетсябыть теми, кто при словах фашист, нацист, патриот, террорист брезгливо морщитсяи начинает уверять громко, что он этих людей вообще не считает за людей.

Тележка замедлила ход. Олег присматривался, светил фонарикомв потолок. Наконец радостно вскрикнул:

— Вот оно!..

— Люк?

— Через полчасика будем ужинать на берегу озера, —пообещал он. — Так что, заканчивая тему, сообщу, что среди фашистов жульясейчас как раз меньше всего. Какой жулик станет на сторону пинаемого властями,прессой, церквями и богомольной интеллигенцией? Ну, разве что самый умный идальновидный… Зато на стороне партии власти все остальное жулье — мелкое,подлое и тупое. Единичные честные люди тонут в том море, как искорки в параше…

— Потому и не… ликвидировал? — спросила она.

— Я вообще не люблю убивать, — ответил онстрого. — И всегда стараюсь этого не делать.

Он встал на тележке на цыпочки, цепкие пальцы ухватились закрая люка. Плечи напряглись, она видела, как вздулись на шее толстые жилы.Похоже, в других условиях понадобился бы лом, но сейчас крякнуло, ей на головупосыпалась ржавчина, толстый железный круг откинулся.

Черная труба уходила вверх по прямой и тонула во тьме. Олегподпрыгнул, ухватился там внутри, ноги качнулись и пропали. Юлия прислушалась,в черепе было горячо и больно. Мысли плыли серые и тяжелые, как клочья тумана,но одна возвращалась снова и снова: что-то он слишком болтлив для шпиона. Какбудто пытается ей что-то внушить. Убедить. Завербовать на свою сторону.

По голове легонько стукнуло. Она отшатнулась, на коленисвалился железный крюк, от него в трубу тянулся тонкий тросик. Зябко вздрагивая,она поспешно зацепила его за петлю на поясе. Трос тут же начал натягиваться, ейдаже почудилось, что она слышит жужжание моторчика.

Олег ждал, стоя на толстых железных скобах. Одной рукойпринял ее, придержал, пока зацепилась, его рука скользнула к ее поясу.

— Держишься?

Жужжание прервалось. На миг ее ноги зависли над бездной.Затем Юлия ощутила, как ее прижало спиной к железным прутьям.

— Хватайся! — услышала она шепот в самом ухе.

Она послушно развернулась, ноги нащупали металлическуюжердочку, а пальцы ухватились сперва за стойки — до чего же узко! — затем,как птица на ветке, судорожно обхватила и сжала прут на уровне лица.

Ладонь со спины тут же исчезла. Вверху затопало, слегкалязгнуло. Сверху ворвался столб света, который показался ярким солнечным, несразу поняла, что там либо начало рассвета, либо поздний закат.

В трубу обрушился настолько чистый свежий воздух, что грудьсудорожно раздулась. С легким щелчком отлетела пуговичка на блузке. Юлияступила на ступеньку, голова поднялась над краем на уровень глаз. Со всехсторон зеленая трава, земля рыхлая. Прямо перед нею крупный рыжий муравейделовито тащит упитанного жука. Жук слабо шевелил лапками. Муравей явнонамеревался перебежать по металлической крышке люка, но наткнулся на край, едване свалился, в нерешительности застыл, поводя сяжками над бездной.

Юлия приподнялась еще на ступеньку. Крышка лежала, примявтраву, рядом. Олег тоже распластался, рассматривал в бинокль окрестности.Издали донесся шум приближающегося автомобиля, Юлия замерла, но шум некотороевремя усиливался, затем исчез в другом направлении.

— Автострада, — прошептал Олег. — Здесь нанее секретный выход…

— А нам куда?

Он буркнул:

— Не на автостраду точно. Пошли.

Она поднялась, чувствуя себя бомжихой, что даже одежду отыскалав мусорных ящиках. Сзади лязгнуло, Олег аккуратно приладил крышку на место,сверху опустил толстый слой дерна, расправил полегшие стебельки травы. Отошел,осмотрел придирчиво: даже он не сразу отличит, в каком именно месте онивынырнули из-под земли.

Деревья здесь огромные, дикие, суровые, словно и неподмосковные, а в нетронутом Уссурийском крае. Олег вел ее напролом черезкусты, под ногами пружинил густой мох, между толстыми стволами блестели нитипаутины, настолько громадные, словно здесь никогда не бродили ни люди, низвери.

Когда деревья расступились, открывая вид на озеро, Олегвздохнул с облегчением. Юлия посмотрела на него с подозрением. Похоже, шпион небыл уверен, что выберутся благополучно. Или был готов к тому, что не застанетвон тот крохотный домик у самой воды…Простой, неказистый, похожий на хатку впрошлом зажиточного колхозника, а теперь полузаброшенный, с поврежденной ветромкрышей. После номера в Национале, когда Олег показал, какими деньгамирасполагают их тайные службы, она ожидала увидеть барские хоромы в три этажа,подземный гараж, бассейн и скульптуру девушки с веслом.

Дом посреди садового участка, хотя это не участок, авсе-таки настоящий сад: деревья стоят редко, вольно, тоже отпущены на полнуюсвободу.

К оградке подбежал лохматый пес, сказал гав, тут же,извиняясь, помахал хвостом: мол, служба такая. Олег молча открыл калитку, пескинулся на грудь, намереваясь лизнуть в щеку. Олег так же молча отпихнулся,брезгливо вытер локоть.

К дому прошли по утоптанной дорожке. Юлия молча шла рядом,босыми ступнями чувствовала прохладу земли. Все здесь покойно, даже поверхностьозера похожа на застывшее стекло. Еще немного идиллии, и можно писать картинуНад вечным покоем.

Олег постучал, но ответом была настоящая, почти церковнаятишина. Дверь отворилась без скрипа. Юлия вошла следом за Олегом, сбитая столку и разочарованная.

И вот теперь ей показалось, что вошла в княжеские покои.Такими она представляла либо княжеские, либо царские — тех, первых царей. Стеныиз благородного дерева, рогатые головы громадных лосей, оленей, между ними мечии громадные топоры, а когда взглянула на боковую стену, чуть не отпрыгнула:прямо в глаза смотрел дикими красными очами разъяренный вепрь, великанский,клыки размером со столовые ножи, а за ним — головы медведей, барсов…