Дети стадной эпохи - Лю Чжэньюнь

— Начальник Ли, отдайте эту площадь мне, ведь все остальные сплошь аферисты.

— Еще даже конкурсного отбора не было, как можно говорить, что другие — аферисты?

— Разве это не просто формальность?

— Отбор проходит открыто, честно и справедливо, какая же это формальность? — удивился Ли Аньбан.

Тогда Чжао Пинфань взял со стола Ли Аньбана листок бумаги, что-то написал на нем и пододвинул к Ли Аньбану. Там было написано: «Короче, двадцать миллионов». Не успел Ли Аньбан отреагировать, как Чжао Пинфань взял листок в рот, хорошенько его пережевал и проглотил, чем и вовсе сразил Ли Аньбана. В конечном итоге тендер на обустройство городской площади выиграла компания Чжао Пинфаня. Завладев этим объектом, Чжао Пинфань нанял лучших в Китае проектировщиков и привлек лучшие в провинции строительные компании; он не халтурил, не экономил на материалах и выдерживал сроки. Поэтому, когда объект принимало строительное управление провинции, оно оценило его как образец высочайшего качества. Только тогда Ли Аньбан увидел в Чжао Пинфане дальновидного человека, с которым можно вести дела. После этого они заметно сблизились. Когда Ли Аньбан переехал в административный центр и занял сначала пост одного из замов, а потом пост первого заместителя губернатора, он также помогал Чжао Пинфаню, который занялся строительством нового спорт комплекса и Восточного вокзала. Разумеется, их союз служил интересам обоих. И разумеется, обо всем этом супруга Ли Аньбана, Кан Шупин, ничего не знала. Потом Чжао Пинфань сместил центр своей деятельности в Пекин, где тоже отстроил несколько значимых объектов. Однако в феврале прошлого года Чжао Пинфань, находясь на пике успеха, вдруг объявил, что отходит от дел, чтобы пожить в свое удовольствие. Место жительства он также сменил и из Пекина вернулся в административный центр родной провинции. Окружающие его не поняли, Ли Аньбан тоже. Когда Чжао Пинфань пригласил Ли Аньбана на чай, тот поинтересовался, почему он все бросил на полпути, и тогда Чжао Пинфань ответил:

— Я сделал подсчет.

— Какой подсчет? — спросил Ли Аньбан.

— Мне в этом году исполнилось шестьдесят пять, впереди у меня запас в двадцать с лишним лет, а если обойдется без болезней и напастей, то к этому прибавится еще лет десять. Раньше я работал ради денег, а сейчас должен пожить для себя.

— И как ты собираешься пожить для себя?

— Буду вести сытую развеселую жизнь.

Этот Чжао Пинфань был не так-то прост[30]. Другими словами, он был человеком широкой натуры, а также человеком хорошо информированным. Именно потому, что раньше у Ли Аньбана и Чжао Пинфаня имелись общие интересы, теперь, когда Чжао Пинфань отошел от дел и их общение благополучно сошло на нет, Ли Аньбан вздохнул спокойно. Судя по сообщениям в интернете, состояние Чжао Пинфаня оценивалось более чем в тридцать миллиардов. С тех пор как Чжао Пинфань отошел от дел, Ли Аньбан стал видеться с ним все реже, но от других знал, что тот колесит по всему миру, играет в гольф, катается на лыжах, летает на параплане, взбирается на Гималаи, путешествует на Южный полюс… Кроме того, Ли Аньбан встречал его и при других обстоятельствах: когда в стране случались землетрясения, засухи, наводнения или когда в родной провинции необходимо было построить дом престарелых либо организовать фонд для борьбы с нищетой, тут же появлялся Чжао Пинфань, который вносил пожертвования в размере то одного, то пяти, а иногда и десяти миллионов. Однажды, когда в бедном горном районе на юго-западе провинции строили школу по социальному проекту «Надежда», он пожертвовал сразу пятьдесят миллионов. Ли Аньбан, который также курировал деятельность филантропов и благотворительных организаций, на собраниях благодарил Чжао Пинфаня от лица провинции за предоставленную материальную помощь, а тот, качая головой, говорил: «Начальник Ли, я помогаю не ради похвалы, мне за всю жизнь все равно не потратить всех заработанных денег. Деньги — это мишура, за них жизнь не купишь и смерть не прогонишь, я с детства познал нищету, поэтому знаю, кому нужны деньги».

Такой бесхитростный ответ всегда вызывал в зале шквал аплодисментов. Ли Аньбан, глядя на благотворительность Чжао Пинфаня, в который раз оценил его дальновидность: даже отойдя от дел, тот знал, как отмыть грехи с помощью денег. Поэтому когда Ли Аньбан увидел в списке контактов имя Чжао Пинфаня, он вдруг почувствовал, что это именно тот человек, с которым можно посоветоваться в трудную минуту. Во-первых, поскольку они были связаны общими интересами и знали всю подноготную друг друга, Ли Аньбану не имело смысла от него таиться. Во-вторых, Чжао Пинфань уже отошел от дел, а значит, был вне опасности, так что с ним можно было обсудить скользкие темы. В-третьих, судя по тому, как Чжао Пинфань отмывает свои грехи, Ли Аньбан считал, что тот знает толк в делах и владеет информацией, а значит, может что-нибудь придумать. Время поджимало, медлить было нельзя, однако, посмотрев на часы, Ли Аньбан увидел, что шел уже второй час ночи. Он не был уверен, где и чем в настоящий момент занимается Чжао Пинфань, поэтому для начала он написал ему сообщение в Вичате: «Ты где? Не спишь?» К его удивлению, не прошло и минуты, как от Чжао Пинфаня пришел ответ: «Я дома, будут какие-то указания?» Точно говорят, безвыходных положений не бывает. Ли Аньбан приободрился и набрал его номер.

— Лао Чжао, мне что-то не спится, может, выпьем?

Чжао Пинфань, засмеявшись, предложил:

— Приезжай ко мне. У меня есть доставленные из Австралии омары, живые.

Ли Аньбан, подумав, сказал:

— Давай лучше сходим в закусочную «Народный ресторанчик тетушки Сюэ».

И тут же добавил:

— Не забудь прихватить бутылку.

Ли Аньбан вышел из здания правительства, поймал такси и подъехал к набережной. Когда он подошел к закусочной «Народный ресторанчик тетушки Сюэ», Чжао Пинфань уже ждал его на пороге. Именно здесь вчера вечером Ли Аньбан ужинал с Дуань Сяоте. К двум часам ночи посетителей в закусочной почти не осталось, сидевшие за двумя столиками гости уже напились вдрызг и теперь общались в полный голос. Уморившаяся за день хозяйка с покрасневшими от кухонного жара лицом приникла к стойке и клевала носом. Увидав Ли Аньбана, она тут же просветлела, но вместе с тем несколько удивилась:

— Начальник приходил вчера и сегодня снова пожаловал?

— Ты вкусно готовишь. Человек что собака, где хорошо кормят, туда и идет, — ответил Ли Аньбан.

Следом он распорядился:

— То же, что и вчера.

Хозяйка кивнула и, посмотрев на настенные часы, заметила:

— Нелегко быть начальником, работать приходится до поздней ночи.

— Это редкий случай, ты ведь тоже не каждый день работаешь до трех-четырех утра?

Хозяйка, засмеявшись, сказала:

— Начальник не задается, всегда думает о простых тружениках.

С этими словами хозяйка, радостная, поспешила на кухню. Ли Аньбан и Чжао Пинфань присели в уголок у окна, выходящего на речку. Раньше Чжао Пинфань вместе с Ли Аньбаном уже посещал подобные закусочные. В те годы, когда Чжао Пинфаню посчастливилось строить Восточный вокзал, обслуживающий высокоскоростную магистраль, они обсуждали дела именно в таких закусочных. Чжао Пинфань знал о предпочтениях Ли Аньбана, поэтому сразу придвинул два высоких пивных стакана, достал из сумки завернутую в газету бутылку, огляделся по сторонам и, пока никто не видел, распаковал. Это был «Маотай» тридцатилетней выдержки. Чжао Пинфань откупорил бутылку и с характерным «бульк-бульк» разлил ее по двум стаканам, а после засунул ее обратно в портфель. Хозяйка принесла им холодные закуски: отваренный в соли арахис и битые огурцы. Мужчины чокнулись и сделали по глотку «Маотая». Чжао Пинфань тут же перешел делу: