Русский всадник в парадигме власти - Бэлла Шапиро

Обычай сохранился и в позднее время; так, в Алеппо в 1553 г.[502], по свидетельству английского купца Антона Дженкинсона, «за великим Турком следовали шесть молодых женщин верхом на белых лошадях… с небольшими луками в руках; около каждой по сторонам было по 2 евнуха»[503]. И. Е. Забелин предположил заимствование этого красивого обычая московским двором[504].

Одежды московских придворных «амазонок», как уже говорилось, в целом были подобны мужским, но отличались несколько большей шириной[505]. Цветом их верхнего платья был избран красный[506]. Учитывая свидетельства о бытовании при московском дворе женских терликов[507], а также то, что царские «терлишники» (те, кто осуществлял личную охрану царя) носили чаще всего единообразные красные терлики, можно предположить, что и одежды женского конного конвоя были выполнены в едином «форменном» стиле, а возможно, и в виде женских терликов.

Обувью придворных всадниц были сапоги двух типов — с мягкой и жесткой подошвой. В царском кругу преобладала жесткая обувь. В распоряжении царицы и ее окружения были и чоботы — сапоги с мягкими голенищами; они могли быть полные и полуполные, укороченные, что встречалось чаще[508]. Чоботы на жесткой подошве, скроенные на разные ноги, назывались «кривыми». Женские варианты мужской обуви носили название «на мужское дело»; они встречались даже в гардеробе царицы. Так, в Троицкий вешний поход 1628 г. царица Евдокия Лукьяновна взяла «чоботы отлас червчат, кривые. Чоботы отлас бел, на мужское дело, кривые. Чоботы сафьянные белые, на мужское же дело, кривые»[509].

Обувь первой трети XVII в., первых царских «амазонок», отличалась заостренным и приподнятым кверху носком головки[510]. Именно она была престижной и богато украшенной, густо расшивалась самоцветами и жемчугом, а каблуки подбивались серебряными скобами[511]. Обувь придворных всадниц была подобна мужской[512], но, как и одежда, не была полностью тождественна ей. Среди отличий были более вычурный декор и более высокий каблук, высота которого составляла в среднем 6–7 см[513].

свидетельствовал секретарь английского посольства поэт Дж. Турбервилль[514].

Общее впечатление о придворной женской обуви можно составить по материалам Оружейной палаты, в описи которой отмечен «сапог женский красный, бархатный, на высоком каблуке, при короткой подошве с широким подъемом и таким же проходом в голенище. Верх вырезан козырем, по краям его уцелел кусок снурка зеленого с золотом. Сапог был некогда низан жемчугом, о чем свидетельствуют разводы, прошитые белым шелком и обшитые золотым снуром, начиная от концов носка и задника до половины голенища. Подкладка красного атласа сохранилась только в подъеме, в остальных местах видна лишь парусина, служившая для подшивки и закрепления узоров на бархате. Носок полукруглый; подошва цельная, переходит и на деревянный каблук. Мера, спереди от носка до верхней части козыря, пятнадцать вершков, сзади от конца каблука до верху одиннадцать вершков, длина подошвы с каблуком пять вершков две осьмых»[515].

Известно, что московские всадницы ездили со стременами, которые, вероятно, были укорочены в восточной манере, как и у мужчин[516]. Стремена подбирались с прямым подножием, подходящие к обуви с жесткой подошвой. Стоит отметить, что парадные стремена были не только функциональной частью снаряжения, обеспечивающей прочную посадку и контакт всадника и лошади, но и изысканным аристократическим аксессуаром.

К шпорам, как отмечалось выше, русские прибегали нечасто: «сапоги они носят красные и очень короткие, так что они не доходят до колен, а подошвы у них подбиты железными гвоздиками. На носке и на пятке подошва чуть выступает вверх и тоже подбита, чем они пользуются вместо шпор», — отмечал создатель знаменитых «Записок о Московии» историк С. Герберштейн[517]. Кроме того, частичной заменой шпорам служили стремена турецкого типа с острыми боковыми ступицами.