Любимые дети, или Моя чужая семья - Диана Чемберлен

Мы оба любили делать уроки на кровати. В этом, как и в кое-чем другом, у нас было много общего.

Я открыл сумку и вытащил стопку бумаги.

– Твоя сумка в полном беспорядке, – строго заметила Кимми. – Нужно все хорошенько почистить перед тем, как начинать.

– Ты права.

Я никогда не наводил порядок в сумке. Я даже толком не знал, в каких бумагах были мои домашние задания, а какие были просто старыми.

Кимми прислонилась к стене и стала читать учебник по истории. Я сел на краю кровати и вывалил все содержимое сумки на комод. И правда, хуже помойки. Там были даже сигареты. Настолько старые, что я совсем о них забыл.

Я вытащил мусорную корзинку и стал выбрасывать туда мусор. Нашел открытку от Мэгги. Благодарственную, которую она послала из тюрьмы. Но я не помнил, за что она меня благодарила. На ней она нарисовала большой желтый цветок. Я не хотел выбрасывать открытку, поэтому открыл ящик со всякими мелочами и положил ее туда. Ящик был так забит, что едва открывался. Но мне позволили держать его в беспорядке. Так что все нормально. Даже Кимми знала, что мне позволено держать ящик в беспорядке.

– Тебе нужна помощь? – спросила Кимми.

– Все нормально.

Я нашел какие-то тесты с оценками «В» и «С» на них и тоже положил их в ящик с мелочами. Потом нашел конверт и подумал, что это записка от учителя, которую я забыл отдать ма, но случайно перевернул конверт. На нем было написано «Киту».

Я растерялся.

– Мы собираемся пригласить Кита переехать сюда, – сообщил я Кимми, не сводя глаз с конверта и пытаясь вспомнить.

– Мальчика, у которого пропала мать?

– Угу.

– Круто. Еще двое детей, и твоя семья будет такой же большой, как моя.

Почему у меня оказался этот конверт?

И тут я вспомнил. Это письмо для Кита… я взял его в тот день, когда болел. Это было так давно. Если он узнает, что я забыл отдать письмо, то будет издеваться надо мной.

Я бросил письмо в ящик с мелочами и задвинул его до конца.

23. Сара

1990

Расскажи я кому-то о своей жизни, меня посчитали бы сумасшедшей. Я замужем за нелюбимым, ожидаю ребенка от человека, который был моей второй половинкой, но не любовником, если не считать одного раза, и дружу с его едва вменяемой женой.

Почему? Потому что я чувствовала его любовь ко мне, хотя он не обещал мне ничего большего, чем уже было. Потому что каждый раз, когда по воскресеньям я бывала с ним в церкви Свободных Искателей, я все еще ощущала подъем духа, от самого места, от звука голоса, от реакции людей на Джейми. Потому что между нами была искренность, которой не могло быть ни с кем другим. И потому что я ценила богатство того, что он способен дать мне, вместо того чтобы сосредоточиваться на проблемах. И все же желание будет присутствовать всегда. Всегда.

Мы с Джейми составили график посещений Лорел. Раз в неделю я приносила в Си-Тендер еду, заставляла Лорел встать с постели. К этому времени Лорел начала пить. Джейми не сразу понял, насколько все плохо. Я не видела, как она пьет. Но находила в кухне пустые бутылки.

– Это влияние Маркуса, – говорил Джейми.

Маркус перебрался из Си-Тендер в соседний дом.

– Я благодарен за то, что он приглядывает за ней, но, думаю, он приносит спиртное и приглашает ее выпить с ним.

Прошло четыре месяца, прежде чем я решилась сказать Лорел о своей беременности. Был сверкающий, солнечный ноябрьский день, и мы ели сэндвичи, которые я принесла в Си-Тендер. Вернее, ела я, а Лорел лениво отщипывала кусочки. Но настроение у нее было не настолько подавленное, как обычно, и я удивилась, когда она согласилась прогуляться со мной по берегу.

– Босиком в ноябре? – улыбнулась я, когда мы шли по краю воды. – Я никогда не вернусь в Мичиган.

– Вот и хорошо, – ответила Лорел. – Я бы не пережила, если бы ты уехала.

Я посмотрела вдаль, на горизонт. Когда Лорел так говорила, я чувствовала глубину своего обмана. Что случилось с моим самоуважением? С моей честностью?

– Что же, я никуда не еду, – заверила я, взяв себя в руки. – Но все должно измениться. – Я положила руку на живот. – Хотела сказать тебе, прежде чем это станет очевидным.

– Ты беременна?!

Я кивнула:

– Роды в мае.

– Поздравляю! Стив очень волнуется?

– О, ты знаешь Стива, – рассмеялась я. – Всегда холодный, спокойный и собранный.

Я боролась с почти неодолимым желанием сказать Лорел, что ребенок от Джейми. Выяснить отношения. Расставить все точки над i. Но я не могла так поступить с ним. Просто не могла. Я даже не могла так поступить с Лорел.

24. Кит

Джен выглядела даже лучше, чем тогда, в магазине. Она открыла дверь дома, где остановилась, и я увидел, что на ней коротенькое платьице на бретельках, одно из тех, в которых некоторые девушки выглядят беременными, хотя вы знаете, что это не так. Но на такой девушке, как Джен, платье, едва закрывавшее ее попку, только прибавляло крутизны. Ноги были длинными и стройными. И босыми.

– Привет, – сказал я, пытаясь не думать о том, каким кажусь ей.

– Привет.

Ее улыбка была такой сексуальной, что я едва успел все осознать, прежде чем она положила руку на мой затылок, подалась вперед и прильнула к губам французским поцелуем, отчего я едва не грохнулся в обморок. Черт!

Не прерывая поцелуя, мы ввалились в ее дом. Я ударился коленом о косяк и едва сумел закрыть за собой дверь. И стал буквально пожирать ее. Я был неутомим, и она тоже не хотела останавливаться. Всегда можно сказать, когда девушка действительно хочет, а когда притворяется. Так вот. Она хотела. И оказалась такой же горячей штучкой, какой показалась на первый взгляд. Не успел я опомниться, как она толкнула меня на пол гостиной и оседлала, мотая волосами. Я коснулся ее грудей без лифчика, под скользкой тканью, из которой было сшито платье. Соски прижались к моей ладони, и я провел по ним большими пальцами.

Примерно двадцать секунд ушло на то, чтобы обнаружить, что под платьем у нее нет трусиков. Я знаю, что телки любят медленный секс, но, черт, что мне оставалось делать? Все зашло слишком далеко.

Она стала ласкать меня сквозь джинсы. Я вцепился в ее бедра, чтобы удержать на месте.

– Если не прекратишь, я кончу, – предупредил я.

Она рассмеялась, подалась вперед, чтобы поцеловать меня. И я сунул руку между нашими телами, чтобы коснуться ее. Она была мокрой, скользкой, как шелк. Я застонал, когда она расстегнула молнию и стянула джинсы так, словно делала это каждый день. Потом я утонул в ней. Я пытался сдержаться… но два толчка, и все было кончено.

– Прости, – пробормотал я, едва отдышавшись. Раньше я мог продержаться подольше, чтобы девушка кончила. Когда-то я был хорош…