Один из нас – следующий - Карен М. Макманус

Репортер: Добрый вечер, с вами Лиз Розен, новости Седьмого канала. В прямом эфире нашей студии сегодня специальный гость – Ланс Уэбер. Его семнадцатилетний сын трагически погиб на заброшенной стройплощадке у молла в Бэйвью всего десять дней назад. Мистер Уэбер, примите мои искренние соболезнования в связи с постигшей вас утратой.

Ланс Уэбер: Спасибо. Для нас с женой это крайне тяжелый удар.

Репортер: По словам наших продюсеров, сегодня вечером вы пришли к нам, чтобы получить ответы на некоторые вопросы.

Ланс Уэбер: Да, так оно и есть. Лиз, я полжизни посвятил бизнесу, а в бизнесе определяющий фактор – это ответственность. Но пока что я не могу ничего добиться от сторон, прямо или косвенно замешанных в этой ужасной трагедии – строительной компании, собственников молла, даже городских властей, – чтобы продвинуться вперед и выяснить подробности, которые, я уверен, прольют свет на многочисленные случаи преступной халатности, в итоге приведшие к смерти моего сына.

Репортер: Вы хотите сказать, что считаете одну из этих организаций – или, возможно, все эти организации – виновными в произошедшем?

Ланс Уэбер: Я хочу сказать, Лиз, что ничего подобного вообще не должно было произойти.

Днем позже

Понедельник, 16 марта

– Не откажусь от предложения, – говорит Нокс.

– Всегда пожалуйста. – Эмма пристегивает ремень и дает задний ход.

Со дня смерти Брэндона прошло полторы недели, и в «Бэйвью-Хай» произошли перемены. Положительный момент в том, что я стала проводить больше времени с Ноксом, и мы с Эммой даже иногда подвозим его домой после уроков. Другая новость – и это уже негативный момент – Джулс и Шон неожиданно стали встречаться. В первый раз, увидев их в школьном коридоре целующимися взасос, я решила, что у меня галлюцинации. Однако на уроке английского краем уха услышала, как она сказала однокласснице: «Несчастье сблизило нас. Мы нужны друг другу»; при этом взгляд у нее был стеклянный, как у приверженца какого-нибудь культа.

По школе ползут слухи, что, похоже, с нанесением сокрушительного удара по Мейв и Ноксу игра «Правда или Вызов» закончилась, и это заставляет меня задуматься: а не являлось ли целью игры устроить подставу Мейв? Ведь именно она повернула в другую сторону ход расследования дела Саймона в прошлом году. Может, один из его последователей решил отомстить? Если так, то цель достигнута. Мейв и Нокс до сих пор почти не разговаривают друг с другом. Одна радость, что никто в Бэйвью больше не упоминает эту дурацкую игру.

У меня есть предположение: за всей игрой стоял Брэндон, используя ее, чтобы помочь друзьям заработать популярность и смешать с грязью тех, кто ему не нравится. Но поскольку игра началась с разоблачения именно моей постыдной тайны, причем в то время, когда я спала с Брэндоном, мне не хочется на этом зацикливаться – сама версия вызывает тошноту.

Между тем Шон затеял что-то странное: вдруг решил побрататься с Ноксом. Называет его «дружище» и набрасывается на всякого, кто вновь пытается зубоскалить на тему «вялого члена». В чем дело? Ведь не кто иной, как Шон, первым начал над ним издеваться. Нокс до сих пор не может вспомнить, что произошло на стройплощадке в день смерти Брэндона.

А Брэндон… что ж, Брэндон лежит в могиле.

Похороны состоялись в прошедшие выходные. Никогда ранее я не испытывала таких противоречивых эмоций одновременно – шок, облегчение, печаль, но при этом еще и гнев. Странно оплакивать человека, который был тебе не без причины отвратителен. Когда священник превозносил достоинства Брэндона, казалось, он говорит о каком-то другом, незнакомом мне парне. И я искренне жалела, что не довелось узнать его при жизни, потому что тот молодой человек был прекрасен во всем.

Какие возможности он унес с собой в могилу!

– Куда тебя подвезти, Нокс? На работу? – спрашивает Эмма.

Она вновь относится ко мне с холодной учтивостью, даже ни разу не упомянула Дерека после похорон Брэндона. Возможно, потому что его смерть стала тем самым клином, который вышиб из нее обиду, а может, потому что у меня наконец появился друг, который ей нравится. Сестра даже не забывает при случае подбросить Нокса до Сан-Диего.

– Нет, я сегодня не работаю, – отвечает Нокс. Я гляжу на его отражение в зеркале заднего вида и провожу ежедневный осмотр синяков. Фингал под глазом еще багровый, зато щека и подбородок постепенно выцветают, приобретая желтоватый оттенок. Если загримироваться, так и вообще ничего видно не будет – конечно, с правильной тональной основой. – Спасибо, мне нужно домой.

– А может, зайдешь к нам? – предлагаю я, поддавшись внезапному порыву. – Сразишься с Оуэном в «Баунти уорс», он постоянно напоминает. – Мой брат в последнее время какой-то подавленный, словно проникся атмосферой тоски, царящей у нас после смерти Брэндона. Поиграет с новым человеком, глядишь, и развеселится.

– Я не против, – кивает Нокс. Затем хмурится и подается вперед. – Девушки, а вам не кажется, что тачка слегка… перекосилась?

– Кажется, – киваю я. – Она уже древняя.

– Я как раз о том же подумала. Что-то не в порядке. – Эмма сворачивает в гараж под домом и паркуется. Я беру сумку, и мы выбираемся из машины. Сестра отходит на шаг, рассматривая левое переднее колесо. – Так и знала… Шина спущена.

Нокс наклоняется и изучает шину.

– Похоже, на гвоздь наехали.

Я хватаюсь за телефон и тут же выясняю, что он разряжен.

– Эмма, можешь написать маме, чтобы позвонила в автосервис? У меня зарядка на нуле.

– Ты забыла? Я ведь свой телефон потеряла, – качает головой сестра.

Точно. Эта неприятность случилась неделю назад. Маму чуть удар не хватил; она заявила, что купить новый ей не по карману и пусть Эмма сама заработает репетиторством. С тех пор сестра так и ходит без телефона, что для меня совершенно непостижимо. Я без своего гаджета часа не могу прожить, не то что неделю, а Эмма не особо и переживает.

– Запасное колесо есть? – спрашивает Нокс. – Я заменю.

– Ты не шутишь? – Я округляю глаза.

Нокс, покраснев, открывает багажник.

– Я не такой уж безрукий.