Подкова для летучей мыши - Марина Серова

Впрочем, главный вопрос даже не в последовательности. Как рыжий узнал адрес Димы – вот что действительно интересно. Где проживает горячо любимый старый друг, ему, значит, не было известно, а где живет друг этого друга, он знал. Занятное получается кино.

Ну, а уж о занятности того, что поведал сам Дима, и говорить не приходится. Хромов… Неужели все-таки Хромов?

В жизни бы не подумала. С другой стороны, если Дима все излагает правильно – никаких фамилий в той беседе никто не называл.

Конечно, идеальным вариантом было бы выяснить, кто из чиновников занимался этими домами, и тогда можно было бы уже говорить точно. Но как выяснить это? У меня лично каналов для доступа в высокие сферы нет, а намекнуть Мельникову, чтобы допросили Хромова на эту тему, – придется представить реальные основания. А как я их представлю? Дима повторить под протокол все, что рассказал мне, не согласится никогда, не говоря уже о том, что теперь его можно привлечь за сокрытие информации, и уж тем более, не говоря о том, что и информация-то эта выдана мне исключительно по пьяни.

Но в достоверности Диминого рассказа я не сомневалась ни минуты. Уже один спор, подслушанный мною накануне вечером, когда он так эмоционально доказывал, что никому ничего не говорил, уже одно это железобетонно подтверждало правдивость его пьяных откровений. Единственное, откуда могли бы здесь возникнуть несоответствия, – это если сам он что-то не так понял. Например, насчет чиновника, занимающегося махинациями с недвижимостью, фамилия которого не упоминалась.

Кстати, а обращаться с этим вопросом к Мельникову, пожалуй, нельзя и еще по одной причине. Если речь все-таки о Хромове, тогда получается, что он – заказчик, как и говорил мне Дима. Тогда выходит, что он виновен и, вместо снятия всех подозрений с мужа, что собственно и заказывала мне Наталья, я представлю ей неопровержимые доказательства его вины. И где же тогда будет мое незыблемое правило о ненанесении вреда клиенту?

Да-а… положеньице…

Как же поступить мне в этом эксклюзивном случае? Попытаться поколоть Семенова? Надежд мало. Если у того своя юридическая контора, значит, кадр прожженный. Голыми понтами такого не возьмешь, а предъявить мне ему нечего. Дом-то, чай, давно перепродан, и след простыл. К тому же узнает, что напали на след, – и сам затаится, да и другим, кому надо, шепнет… не сам же он в общагу-то эту ходил. Были и исполнители. И если сейчас всю эту шайку спугнуть, концов вообще не доищешься.

Да-а… ситуация…

Порция великолепной, золотисто-прозрачной лапши стыла передо мной на столе, а я все не могла придумать, с какой стороны мне зайти в этом деликатном деле.

Зайти со стороны официальных органов, – заложишь клиента, зайти со стороны клиента – спугнешь преступника. А зайти со стороны преступника – так знать бы еще, кто он. Семенов сам по себе, собственно, и не так уж преступил закон. Ему предложили, он согласился. А вот кто предложил… Тот действительно… Тому было чего опасаться.

Коля грозил выложить все, что подслушал под дверью на допросе, а это – информация официальная, и ее обязаны проверять. А высокому чину, под сурдинку сооружающему себе капиталец за чужой счет, такие проверки совершенно ни к чему. А Коля, он кто такой? Никто. Картежник и пьяница. И разговор с ним короткий. «Раздавить, как клопа», – от кого это я слышала? Кажется, в незабвенной забегаловке?

Вспомнив про забегаловку, я, видимо, по аналогии, вспомнила и про нетронутую тарелку супа, сиротливо стоящую передо мной, и решила наконец отвлечься от глубоких дум и поесть. Подумаю дома. Вот поговорю с «осторожным» Ваней, соберу полный комплект свидетельств, тогда уж и буду принимать решения.

Лапша оказалась изумительной, и, подкрепившись, я почувствовала прилив оптимизма.

Ну, что же такого, если действительно окажется, что виновен Хромов? Это вовсе не повод считать, что я в чем-то подставила клиента. Мне заказали расследование, я его провела. А дальше… дальше вариантов масса.

Я могу просто рассказать Наталье, к каким пришла выводам, и потом забыть об этом деле навсегда. Я могу найти исполнителя и представить его следствию, не упоминая об участии Хромова. Хотя, конечно, этот вариант прокатит, только если об этом участии согласится не упоминать и сам исполнитель.

В конце концов, я могу поговорить обо всем этом с самим Хромовым. Ведь, в целом, я действую в его интересах. Что там в действительности было с этими домами? Кто кому что продавал? Действительно ли информация, подслушанная Колей, настолько опасна, чтобы из-за этого заказывать убийство?

Хм, а если действительно? Хромов узнает, что я подобралась близко к его заветной тайне, и… не захочет ли отправить меня следом за Колей?

Глубоко верующий наш. Собиратель икон.

Нет, здесь нужно действовать осторожнее. Поговорю-ка я для начала с Натальей. Все равно мне нужно будет встретиться с ней. Ведь икона свою роль сыграла и больше мне не нужна.

Кстати, сообщать ли ей, кто новый владелец «Троеручицы»?

Пожалуй, не стоит. Узнав, кому продана икона, Хромов рано или поздно несомненно догадается, через кого, и получится, что в благодарность за столь приятно проведенное время я Борзова попросту заложила. Ведь он знал, что икона украдена, знал у кого. Знал, что эта вещь очень дорога и за нее заплатят снова любые деньги. И тем не менее не сказал.

Думаю, узнав об этом, Хромов обидится. А зачем это нам? Пускай себе сотрудничают дальше. Тесно и плодотворно.

Вот и опять приходит ко мне мысль о том, что в случае надобности Хромов заплатил бы любые деньги, но никак не о том, что он способен на убийство. Ну, не вяжется что-то тут, и все. Хоть тресни.

Предположим, Хромов, уже зная, кто украл икону, в дополнение к этому узнаёт, что Коля обещал обнародовать его темные делишки, – размышляла я, медленно продвигаясь по пробкам в сторону улицы Карла Маркса, на которой проживал Иван Титов, второй друг Коли и последний из не опрошенных мною.

Если верить рассказам Натальи о хромовском незлобии и человеколюбии, как он должен был в таком случае поступить? Видимо, так же, как и с иконой, – предложить денег.

Ну да, и создать себе проблему на всю оставшуюся жизнь. Имея такой прекрасный предлог для шантажа и увидев, что один раз это уже сработало, Коля, конечно же, попытался бы снова.

Черт бы его побрал! Что за дело?!

Все инстинкты мои вопиют, что Хромов непричастен, а суровая реальность свидетельствует, что как раз наоборот.

Но фамилии в том разговоре не было. Не было, не было, не было. Это – единственный тонкий волосок, который пока еще удерживает господина Хромова от окончательного и бесповоротного падения в бездну обвинения в убийстве.

Между тем ни шатко ни валко я добралась, наконец, до нужной мне улицы. Район был вроде того, в котором проживал Дима, с той лишь разницей, что там были частные дома, а здесь – многоквартирные.

Дом с нужным мне номером оказался древней, обшарпанной хрущевкой, не видевшей ремонта приблизительно столько же времени, сколько и дома на всевозможных солнечных улицах Речного района.