Продюсер козьей морды - Дарья Донцова

Я лучезарно улыбнулся:

– Прошу меня извинить! На улице жара,давление скачет, из-за погоды я растерял умение нормально общаться. Разрешитепредставиться – Владимир, историк литературы, пишу книгу о писателе ПавлеИвановиче Подушкине. Я исследователь, архивный червь, человек, пытающийсянаиболее полно воссоздать образ великого литератора. Мне стало известно, чторанее в данной библиотеке работал фан-клуб романиста. Посему мне хочетсяпобеседовать с Ольгой Рязановой. Надеюсь, она в добром здравии?

Бабуся вскочила со стула:

– Голубчик! Вот нежданная радость! Книгао Павле! Вы пришли к нужному человеку! Я Ольга Ивановна!

– Почему же вы сразу непредставились? – ляпнул я и страшно рассердился на самого себя.

Черт возьми, что происходит? Я стремительноначинаю меняться, причем не в лучшую сторону. Еще неделю назад я был полонпочтения к престарелым леди и умел беседовать с ними. А сейчас? Ольга Ивановнаменя раздражает, я лишился толерантности и терпимости.

Но пожилая библиотекарша не заметила хамстванезваного гостя, слишком велика была ее радость.

– Книга, – повторила она, – оПавле! Знаете, наверное, я осталась единственной, кто может рассказать овеликом писателе много интересного.

– Меня к вам отправила бывшая заведующаядетским садом Софья Борисовна, – улыбнулся я, – вроде она тоже изфанаток Подушкина.

– А, – отмахнулась ОльгаИвановна, – одни разговоры. Соня не увлекалась столь глубоко творчествомПавла. Кстати, очень прошу не употреблять в разговоре со мной отвратительноеслово «фанат», мы не имели ничего общего с сумасшедшими девками вроде моейсоседки! Вот уж безалаберное создание! Заклеила всю комнату плакатами какого-тожуткого мужика с ярко-красным размалеванным ртом, сделала себе татуировку ввиде паука, носит железную цепь на поясе. Вот она фан! А мы были и остаемсяпоклонницами! Никогда не докучали кумиру! Просто ходили на все его встречи.Боже упаси было проявить личную активность! Нам в голову прийти не моглопозвонить писателю по телефону или приехать к нему домой, хотя мы имели иномер, и адрес! Только издали обожали!

Рязанова замолчала.

– Наверное, Павел Иванович знал своихпреданных читательниц по именам, – спросил я у Ольги Ивановны.

– Конечно! – оживиласьстарушка. – Со мной он здоровался, смею надеяться, что выделял из толпы!Впрочем, было за что! Хотите, покажу клубный альбом?

– Очень интересно. – Я потер руки.

Рязанова вскочила.

– Музей в служебном помещении.

Не успел я опомниться, как бабка весьма резвоповолокла меня в глубь библиотеки, дотолкала до небольшой комнаты, очевиднокабинета директора, и широким жестом указала на книжный шкаф со стекляннымидверцами.

– Вот, любуйтесь!

Пять полок были тесно уставлены томами. Даже уНиколетты нет такого количества произведений Павла Подушкина. В бывшем кабинетеотца над диваном была выбита ниша, где без строгого порядка стояли романы отца.Почему «стояли»? Потому что, выйдя замуж за Владимира Ивановича, маменька сделаларемонт, заложила нишу, а книги первого мужа спрятала на антресоли. Меня эторасстроило, но ведь жизнь продолжается, Николетта второй раз вышла замуж, а невсякий супруг хочет постоянно иметь перед глазами напоминание о своемпредшественнике. Мой отчим богат, он успешный продюсер, но, глядя на книгиПавла Подушкина, непременно должен испытывать комплекс неполноценности. Может,мой отец и не был миллионером, но он был невероятно одарен, а талант купитьневозможно. Владимир Иванович легко приобретает Николетте шубы, бриллианты имашины. Но когда маменька была женой писателя, она купалась в лучах его славы.Хорошо зная Николетту, думаю, она была счастлива, слыша за спиной шепоток:

– Вон, смотрите, идет жена самого ПавлаПодушкина!

Маменька обожает быть в центре внимания, и ейнравится чужая зависть, а в далекие годы моего детства это чувство по отношениюк ней испытывали многие женщины.

Но сейчас ситуация изменилась, Павел Ивановичдавно умер, а второй супруг богат и готов окружить свою жену комфортом, так зачемдемонстрировать ему книги романиста? Вот почему заделали нишу над диваном.

Посторонний человек, Ольга Ивановна Рязановаболее чтит память писателя, чем законная, избалованная им супруга.

– У вас есть очень редкиеэкземпляры, – отметил я, – вон том, «Княгиня и кинжал». Насколькознаю, рукопись этой книги была сильно сокращена цензурой, Подушкин вообще хотелотказаться от ее издания, но роман появился на свет и был благосклонно принятчитателем. Несмотря на восторженные отклики, Павел Иванович не любил «Княгиню икинжал», этого романа нет даже в его домашнем собрании. А у вас есть! Где вытолько его достали?

Ольга Ивановна заулыбалась:

– Купила в магазине. Я в прежние годыочень любила путешествовать, объездила всю страну и отовсюду привозила изданиялюбимого автора. Один раз он был здесь и остался очень доволен! Сказал: «Нунадо же! Полное собрание!» А ведь тогда тут было не столь много книг, ПавелИванович на день своего посещения написал меньшую часть произведений!

– Как же вам удалось заманить в районнуюбиблиотеку именитого литератора? – искренне удивился я.

Рязанова засмеялась.

– Раньше при Союзе писателей существовалотак называемое Бюро пропаганды, я позвонила туда и сообщила о желании устроитьвстречу. Нашей библиотеке пришлось долго ждать великого дня, но он все женаступил! Павел Иванович прибыл сюда! Вот!

Ольга Ивановна взяла альбом, раскрыла кожануюобложку, и я увидел своего отца с приклеенной к губам улыбкой. Вокруг стоялочеловек двадцать женщин, одетых в праздничные платья.

– Это я. – Рязанова указала нахуденькую темноволосую женщину.

– Вы настоящая красавица, –восхитился я. – Неужели Павел Иванович не обратил на вас внимания?

Ольга Ивановна машинально поправила прическу.

– Я не надеялась на внимание великогописателя. Наверное, вам трудно нас понять, сегодня люди другие. Павел Иванович– солнце, а разве можно приближаться к светилу?

Вот это правильно! Яркая звезда способнаобжечь любого. И я не советую фанатам вступать в тесное общение с кумиром,вблизи предмет обожания окажется совсем не таким, как издали. Вы испытаетеглубочайшее разочарование, позиция Ольги Ивановны верна.

Рязанова медленно перелистывала страницы.