Мой сводный враг - Эмилия Грант

Пытаюсь хоть как-то отделаться от своих фантазий, но мозг подбрасывается брошенную фразу Артема про душ. И мозг вновь уходит в далекие дали… Теперь я представлю, как мы оба стоим под прохладными струями, абсолютно обнаженные.

– Тпррр, – выдаю вслух и сажусь в кровати. Пытаюсь подумать о чем-то отвлеченном. Даже нахожу в телефоне «Войну и мир» в вордовском формате и пытаюсь погрузиться в сложные французские диалоги. Нет, я не знаю язык в совершенстве, но это отвлекает. Ненадолго.

Стоит мне отложить смартфон в сторону, наконец смирившись с тем, что пора бы уже спать, как в голову вновь лезут непрошенные образы.

Да как так вообще можно?!

Как можно всеми фибрами души желать забыть парня, но при этом думать о нем… ТАКОЕ? Как можно после свидания, пусть неудачного, с одним, лежа в постели думать о другом?

Чувствую себя грязной и испорченной. Похотливой шлюхой, которая не может никак усмирить свои чувства и желания. Последняя мысль отрезвляет, именно под нее удается погрузиться в объятия Морфея. Вот только ненадолго…

Из сна я вырываюсь с протяжным стоном. На лбу испарина, низ живота ноет, грудь болит так, будто ее все это время мяли. Губы горят, словно я их кусала во сне… Я встаю резким рывком, пытаюсь отдышаться. На глазах выступают слезы – ну почему все так сложно?

Толком не думая, что я делаю и зачем, отбрасываю от себя одеяло и выхожу в коридор. Поднимаюсь наверх и замираю у двери Артема. Для того, что я хочу сделать, нужна недюжая смелость. Вот только ее у меня нет, меня ведет желание. Дикое, необузданное, из категории тех, за которые я буду себя винить половину своей жизни.

Поддавшись ему, я толкаю дверь комнаты. И замираю, не в силах переступить через порог.

Артем

День не задался с самого утра. Абсолютно дурацкий и напряжный для всех завтрак, известие о свидании Олеси с этим дебилом Ваней, бесполезное скитание по городу в поисках «своей дороги», лишенное всякого смысла возвращение домой. Я никак не мог найти себе место, потому вернувшись домой растягиваюсь в постели с абсолютно дурацкой игрушкой в айфоне.

Бью себя по рукам каждый раз, когда хочу написать Ягодке. Отчетливо понимаю, что не имею на это никакого права. Я не смогу ей дать ничего: ни нежности, ни заботы, ни крепких отношений. А Олеся всего этого заслуживает. И как бы я не относился к этому гаишнику, он действительно может ей все это дать.

– Артем, к тебе можно? – после тихого стука в дверь, слышу голос Ларисы. Скриплю зубами, только ее мне сейчас не хватало для полного счастья.

– Да, входите, – тем не менее отвечаю я. Сейчас мне не хочется ни цеплять эту женщину, ни как-то ее провоцировать. И уж не знаю из-за чего. То ли дело в том, что она мама Олеси, то ли из-за чувства вины.

– Прости, пожалуйста, за беспокойство, – женщина неловко переминается с ноги на ногу на пороге. Я отчетливо вижу ее неуверенность и привстаю в постели, не хочется ее смущаться. – Я ни в коем разе не хочу лезть тебе в душу, но если тебе надо с кем-то поговорить, то буду очень рада как-то помочь.

– А вы сами хотите разговаривать? – внезапно для самого себя спрашиваю.

Она поднимает на меня взгляд, и я впервые замечаю схожесть Ягодки с матерью. Те же упрямо сведенные брови напополам со смущением на лице – женщины этой семьи будто стесняются твердости своего характера. И тут я отчетливо вижу, что Лариса хочется со мной поговорить, хочет на чем-то настоять, но будто не уверена в наличии прав на подобное действие.

– Да, я хочу, – отвечает она, и я вновь подмечаю эту забавную деталь. Как можно на такой вопрос ответить одновременно и мягко, и твердо – магия, не иначе.

– О чем? – спрашиваю беззлобно, мне и правда интересно.

– Тебя что-то гложет? – она делает в комнату один шаг и замирает.

– Вы присаживайтесь, – киваю на кресло у окна. Наверное, так разговаривать будет удобнее.

Лариса благодарно улыбается и проходит к окну.

– Может, тебя гложет брак отца? Может, тебе не нравлюсь я или наличие у меня взрослой дочери? – осторожно спрашивает она.

– Наверное, мне и правда не нравится идея брака между вами, – произношу я, взвешивая каждое слово. Уж не знаю, кто вытащил пробку из ванны, в которой годами залеживалась моя честность, но она все же начинает вытекать. – Но не думаю, что дело в вас.

– А в чем? – она вновь хмурится.

– В моем отце. Я не думаю, что он вообще способен быть в семье, – вот тут все же немного кривлю душой.

– Артем, ты же понимаешь, что ты для него все равно останешься самым важным человеком в его жизни? – она меняет русло этой реки лишь одним вопросом. И этот вопрос вызывает у меня усмешку.

– Я никогда не был для отца самым важным человеком в его жизни, – говорю слишком резко, сам замечаю.

У них, похоже, это семейное – что у Олеси, что у Ларисы – давить на самые для меня триггерные точки. И мастерски выводить на откровение. Видимо, очередная суперспособность.

– Ты не прав, – она качает головой, совсем как Ягодка. – Когда мы только познакомились с Сергеем, он очень много про тебя говорил. И про детский сад, и про школу. Знаешь, как он гордится всеми твоими достижениями? Честно тебе скажу, когда я только тебя увидела, мне было очень сложно представить, что ты тот самый мальчик отличник, который закончил школу с золотой медалью и поступил в такой университет со стипендией!

– Неужели мой внешний вид такой отталкивающий? – хмыкаю я. Беззлобно, скорее меня это действительно забавит.

– Хм, ну ты выглядишь, скорее, как парень, который гоняет на байке, клеит девчонок направо и налево и тратит свою жизнь попусту, – совершенно прямо заявляет Лариса. – И знаешь, я безгранично рада, что сперва узнала о тебе от твоего отца. Если бы не он, я бы не увидела в тебе довольно чуткого молодого человека.

– Чуткого? – переспрашиваю. Она что, смеется? Все, что я делал при ней – цеплял ее и Олесю. И как она вообще может по-доброму ко мне относиться и так доверительно разговаривать, будто мы старые знакомые?!

– Конечно, – она уверенно кивает. – Когда ты только приехал, я сразу это приметила. Ты очень переживаешь за отца, и это совершенно правильно. Честное слово, если бы кто-то из моих родителей, царство им небесное, оказался бы в подобной ситуации, я бы тоже напряглась. И уж точно не стала любить новую женщину отца лишь потому, что она его женщина. Это безгранично правильно. К тому же, если уж мы с тобой говорим откровенно, то я прекрасно понимаю, что твой отец совершенно не умеет проявлять свои чувства. Просто хочу тебя попросить дать ему шанс, он только-только учится, и перед ним еще целая гора работы над собой.

Я молчу. Просто смотрю на Ларису, потому что толком и не знаю, как мне реагировать. Лишь один вопрос колотится в черепушке пойманной птичкой: что она от меня хочет? Хочет, чтобы я перестал вступать в конфронтацию с отцом? Чтобы я позволил ему чуть больше? Или чтобы я отстал от их брака?