Нам не жить друг без друга - Лиза Клейпас

– Я должен задать тебе несколько вопросов, Филипп. Надеюсь, ты сообщишь Департаменту военно-морского флота все, что знаешь об этих негодяях. Правда ли, что последние четыре месяца тебя держали в плену на Вороновом острове?

– Да. – Жюстин нахмурился и потер лоб.

– Там были еще пленники?

– Нет, я был единственным.

– Почему они решили сохранить тебе жизнь?

– Думаю, им был нужен врач. На Вороновом острове докторов нет.

– Судя по всему, с тобой хорошо обращались, – сказал Бенедикт, критически разглядывая его. Селия должна была признать, что он прав: Жюстин мало походил на человека, которого несколько месяцев продержали в плену. – Ты сможешь описать остров и его укрепления? И конечно, рассказать обстоятельства твоего побега?

– У меня после ранения провалы в памяти, – сказал Жюстин, сплетая пальцы с пальцами Селии и кладя ее руку себе на колено. – Но я расскажу тебе все, что смогу. Не знаю только, принесут ли пользу мои сведения.

Селия с изумлением слушала, как ловко Жюстин отвечает на вопросы, сводя до минимума подробности и рассказывая ровно столько, сколько требовалось, чтобы его история выглядела правдоподобно. Он поведал о том, где именно его держали на острове, описал крепость и лабиринт коридоров, как наземных, так и подземных, рассказал, как подкупил пиратов и как они помогли ему бежать. Бенедикт попросил повторить некоторые эпизоды, очевидно, пытаясь отыскать несоответствия. Жюстин ничем себя не выдал. Полчаса спустя пришел Макс и вежливо, но твердо прервал допрос:

– Лейтенант Бенедикт, я вижу, мой сын начал уставать. Уверен, вы не захотите, чтобы он потерял последние силы.

– Нет, нет, конечно, – неохотно согласился Бенедикт.

Селия с озабоченным видом склонилась к Жюстину. Сквозь его бронзовый загар проступила бледность, на лбу появились капельки пота. Глубокая морщина между бровей выдавала боль.

– Опять болит голова? – озабоченно спросила она.

– Ничего, все в порядке, я могу продолжать. Мне лишь нужно…

– Тебе нужно отдохнуть. – Селия просунула руку ему под спину. – Тебе вообще не следовало спускаться вниз, – сказала она.

За ее спиной тихо разговаривали Макс и Бенедикт.

– Мне нужно было выбраться из этой проклятой комнаты, – пробормотал Жюстин.

– Мог бы остаться в домашнем халате.

Селия взглянула на Жюстина: в его глазах плясал озорной огонек, такого она никогда не замечала у Филиппа.

– Бывает, что и мужчина без одежды чувствует себя неловко, дорогая.

– Филипп, – подошел Бенедикт, – наверное, на сегодня достаточно. Но у меня есть еще вопросы. Мы продолжим разговор, когда ты немного окрепнешь.

– Непременно, – отозвался Жюстин, с трудом вставая с дивана и не обращая внимания на протесты Селии. Он оперся рукой на ее худенькое плечо. – Надеюсь, твоя жена в добром здравии?

– Да, с ней все в порядке, – ответил Бенедикт, задумчиво глядя на него. – Кстати, она интересовалась, когда ты возобновишь практику. Что мне ей ответить?

Селия ответила за Жюстина:

– Я буду настаивать, чтобы Филипп приступил к работе только после полного выздоровления. – Она мило улыбнулась лейтенанту. – Вы должны меня понять: ведь я только что вновь обрела мужа… Новоорлеанскому обществу придется простить меня за то, что я хочу хотя бы ненадолго удержать его рядом с собой.

Пожелав «Филиппу» скорейшего выздоровления, Бенедикт ушел.

Жюстин вздохнул с облегчением. Макс озабоченно посмотрел на него:

– Кажется, пока все хорошо. Пойду расскажу Лизетте. Она ждет новостей.

Селия, поддерживая Жюстина, повела его вверх по лестнице.

– Ты думаешь, что лейтенант поверил? – спросила она.

– Не уверен, – ответил Жюстин, нахмурив лоб. – Но могло быть и хуже. – Он поморщился от боли и вполголоса выругался. – Все еще впереди.

– Ты был совсем не похож на себя. Такой дружелюбный и любезный…

– Как Филипп?

– Немного похож на него, – согласилась Селия. – Но Филипп был открытым и доверчивым в отличие от тебя. Он любил людей и всегда был готов им помочь. Окружающие это чувствовали… Поэтому он…

– Да, я все это знаю, – коротко сказал Жюстин.

– Почему ты так не похож на Филиппа? – не удержавшись, спросила Селия.

В ответ он лишь холодно рассмеялся.

– Этот вопрос, малышка, мне без конца задавали в течение всей моей мятежной юности. Я хотел бы быть таким, как он, я даже пытался. Но в семействе Волеран есть дурная кровь. Почти в каждом поколении появляется хотя бы одна пропащая душа. Похоже, такова и моя судьба. Пропащая душа…

Селия вздрогнула и поняла, что он это заметил.

Они добрались до его комнаты, и Жюстин со стоном облегчения опустился на кровать, обливаясь потом. Селия стянула с него сапоги, помогла высвободить руки из рукавов пиджака. Он откинулся на подушку. Она развязала его галстук, расстегнула верхние пуговицы сорочки, и в этот момент он оттолкнул ее руку.

– Не надо, – глухо сказал он, чувствуя, что, если Селия станет его раздевать, он не удержится и затащит ее в постель.

– Я только посмотрю повязку на плече…

– Не сейчас. Там все в порядке.

Селия задернула шторы на окнах, потом вернулась к кровати. Их взгляды встретились в полутьме.

– Спасибо за все, что ты сделала для меня сегодня. Я понимаю, это было непросто.

– Я сделала это ради Филиппа, – тихо сказала она, – а не для тебя. Я подумала, что Филипп захотел бы, чтобы я помогла его брату.

На его лице появилась ехидная улыбка.

– Неужели? Я в этом не уверен. Мне кажется, он не позволил бы своей жене и близко подходить ко мне. На месте Филиппа я воскрес бы из мертвых, только чтобы не позволить тебе… – Он вдруг замолчал, потом заговорил снова:

– Филипп, упокой Господь его душу, был не настолько глуп, чтобы разрешить мне находиться возле женщины, которую он любит.

– Жюстин, – тихо спросила Селия, – неужели ты не любил ни одну женщину?

Он пренебрежительно фыркнул:

– У меня было много женщин.

– Нет, я не имею в виду… – Селия смутилась и закусила губу.

– Значит, ты спрашиваешь, был ли я влюблен? – Он презрительно усмехнулся. – Почему это женщин так завораживают сердечные дела? Наверное, таким образом они…

– Надо же, как тебя это задевает! В таком случае можешь не отвечать.

– Я отвечаю «нет». Я получал от женщин удовольствие… – Он замолчал, и они оба вспомнили о ночи в домике на озере. – Некоторые мне даже нравились. Но я никого не любил. – Он зевнул и поудобнее устроился на