Нам не жить друг без друга - Лиза Клейпас

Они не заметили Лизетту и Ноэлайн, появившихся на пороге гостиной.

– Помоги мне сесть на диван, – попросил он.

Лизетта оттащила Ноэлайн от двери, и они, обменявшись встревоженными взглядами, не сговариваясь, решили оставить парочку наедине.

Селия, шмыгая носом, помогла Жюстину сесть на диван. Не выпуская из руки ее локоть, он заставил ее опуститься рядом.

– Позволь мне уйти.

– Не позволю, пока не посмотришь мне в лицо, – резко сказал он. – Ты должна увидеть разницу между мной и Филиппом. Посмотри и скажи мне, что ты видишь. – Селия не шевельнулась, и он, не отпуская ее руки, пощекотал локоть большим пальцем. – Ну же, Селия, не бойся.

Она медленно подняла на него глаза. Он прав. Только для посторонних они похожи как две капли воды, но те, кто их знал, могли без особого труда определить, кто есть кто. Пронзительно-синие глаза Жюстина отличались от нежных синих глаз Филиппа, нос был крупнее, губы тверже. Костюм, который безукоризненно сидел на Филиппе, был ему чуть велик. Гибкое, закаленное годами лишений и битв тело даже сейчас, казалось, излучало силу. Но у него были такие же длинные ресницы, как у Филиппа, и такой же вихор надо лбом.

– Я вижу разницу, – прошептала Селия. – И сходство тоже.

На его лице не дрогнул ни один мускул, но в глазах появилось странное выражение – смесь беспокойства и гнева.

– Я не Филипп.

– Я это понимаю.

– Ты будешь вспоминать о нем при каждом взгляде на меня?

– Я… я не знаю. – Селия поморщилась от боли, потому что он слишком крепко сжал ей руку. – Ох…

Он отпустил ее.

– Если хочешь знать, все просто непристойно, – сердито фыркнул он. Ему было невыносимо, что он напоминает ей о Филиппе, что она сравнивает его с Филиппом, что она смотрит на него, а хочет видеть Филиппа. Конечно, безумие – ревновать ее к покойнику. Тем более к собственному брату.

– Это была не моя идея, – сердито сказала Селия по-французски, слишком расстроенная, чтобы говорить по-английски.

– Но и не моя! Эта идиотская идея пришла в голову моему отцу. Отыщи его и скажи, что мы от нее отказываемся!

Они сердито смотрели друг на друга, потом Жюстин потрогал свой подбородок, позабыв, что бороды уже нет и погладить нечего.

– Пропади все пропадом, я хочу вернуть свою бороду!

– Борода была отвратительная, – сердито сказала Селия. – Филипп никогда не позволил бы себе выглядеть как козел.

– Да уж, что верно, то верно, Филипп много чего себе не позволял. Но я-то не Филипп.

– Не обязательно без конца напоминать мне об этом.

– В таком случае перестань пялиться на меня, как будто…

– Похоже, супружеская ссора в самом разгаре, – послышался с порога гостиной голос Макса. Жюстин холодно взглянул на него:

– У нас ничего не получится.

– Получится, – решительно сказала Селия, вытирая платком глаза. – Не для того я выхаживала тебя, чтобы увидеть, как ты болтаешься на виселице.

– Тебя никто ни о чем не просил, – ехидно заявил Жюстин.

– А кто, как не ты, заставлял меня бегать вверх и вниз по первому твоему требованию?

– Ну хватит, – резко оборвал их Макс. – Довольно. Может быть, вы оба забыли, что с минуты на минуту сюда заявится лейтенант Бенедикт? – Он перевел жесткий взгляд золотистых глаз с раскрасневшегося лица Селии на непроницаемое лицо сына. – Вы совсем не производите впечатления любящих супругов. Позвольте напомнить: жизнь Жюстина зависит от того, насколько убедительно вы сыграете свои роли.

Не успел он закончить, как его прервала Ноэлайн:

– Месье, лейтенант уже подъезжает к дому.

Селия вскочила с дивана, но Жюстин удержал ее.

– Сиди здесь, – спокойно сказал он. Макс отправился встречать Бенедикта. В гостиной наступила тишина, нарушаемая лишь тиканьем бронзовых часов на каминной полке.

– Где Лизетта? – спросил Жюстин.

– Она… она останется наверху с детьми.

Сильная рука накрыла ее дрожащую ручку.

– Успокойся.

– Я не смогу притвориться, будто ты – Филипп, – сказала она, вздрогнув при звуке открывшейся внизу входной двери.

Жюстин взял Селию за подбородок и повернул к себе ее лицо. И вдруг все его раздражение, вся ревность исчезли, сменившись тревогой за нее. Он сам себя не узнавал. Сейчас он был готов пожертвовать даже собственной головой, лишь бы она не страдала.

– Не можешь – и не надо, – прошептал он. – Не делай этого, если это причиняет тебе боль. Моя жизнь того не стоит.

– Ты сошел с ума, – еле слышно прошептала Селия. – Как ты можешь говорить, что твоя жизнь того не стоит? Я тебе помогу.

Она прислушалась к шагам в холле, приближающимся к двери в гостиную, подняла руку и нежно пригладила его волосы, убрав упавшую на лицо темную прядь. Жест этот был удивительно нежен – именно так должна вести себя любящая супруга. Жюстин затаил дыхание, и щеки его вспыхнули.

В дверях гостиной стоял лейтенант Бенедикт и ошеломленно смотрел на супружескую пару. Жюстин поднял глаза и едва заметно улыбнулся, его синие глаза блеснули. Он протянул лейтенанту руку:

– Питер… Рад снова видеть тебя.

– Филипп? – Бенедикт почему-то с трудом перевел дыхание.

– Извини, что не смог встретиться с тобой раньше. Как ты уже понял, Волераны очень оберегают родственников. – Жюстин притянул Селию поближе и поцеловал в висок. – Благодаря самоотверженной заботе моей жены я надеюсь скоро совершенно поправиться.

Селия улыбнулась и жестом пригласила лейтенанта сесть.

– Я слышал, у тебя пострадали глаза, – сказал Бенедикт, внимательно разглядывая лицо Жюстина.

– Повязку с глаз мы сняли только вчера вечером, – ответила за него Селия, усмехнувшись. – Вернее, Филипп снял ее сам, мы даже не успели его остановить. Правду говорят – из врачей получаются самые трудные пациенты. – Как подобает любящей жене, она бросила на Жюстина озабоченный взгляд. – Видите, лейтенант, еще осталась краснота. И его мучают головные боли.

Бенедикт медленно покачал головой:

– Ну, скажу тебе, Филипп! Ты пережил плен… потом побег… Вся эта история кажется не правдоподобной.

– Да уж, – печально произнес Жюстин, – этой истории действительно трудно поверить. – В глазах его блеснул озорной огонек. – Я слышал, что ты вроде бы даже усомнился, что я – это я?

Бенедикт смутился:

– Я должен выполнять свой долг, Филипп. А поскольку всем известно, что твой брат – опасный преступник, объявленный вне закона, я обязан был собственными глазами убедиться, что ты – это ты.

– Не знаю, насколько опасен мой брат, – сказал Жюстин с мальчишеской прямотой, – но моя врачебная практика, несомненно, пострадала бы, если бы люди стали подозревать во мне пирата. Меня научили обращаться со скальпелем, а не с абордажной саблей.