Париж.ru - Елена Арсеньева

Белинский распрямил затекшие коленки и покачалголовой, глядя на циферблат, разделявший Хозяйку Медной горы и Данилу-мастера.

Нет, не выходит каменный цветок! Даже такойтрудоголик, как тот парень с бородкой, вряд ли приперся бы проводитьанкетирование в два часа ночи. Ведь труп еще не остыл, значит, хозяин квартирыбыл убит не более получаса назад.

Агитатор не мог появиться здесь послеубийства, но когда же его папочка здесь очутился? До преступления, или... иливо время его совершения? Может, он и есть тот «юморист», который ткнул хозяинав бок востреньким ножичком, а потом вызвал к мертвецу «Скорую»?

Секундочку! А уж не он ли сам, этот неведомыйХолмский Д. К., лежит сейчас на диване, с дыркой в боку? Он ведь агитатор. Иего убили люди кандидата Л. за то, что слишком хорошо агитировал за кандидатаБ.? Или наоборот, тут постаралась команда кандидата Б., что гораздо болеевероятно, поскольку кандидат недавно оказался публично уличен в порочащих егосвязях с каким-то местным авторитетом?

А что? И очень может быть, что все случилосьименно так!

Мэй би, как говорят англичане. Мэй би, а мэйби и не би, как говорят некоторые русские!

Интересно, как его звали, этого Холмского?Дмитрий Кириллович? Давид Константинович? Или, может, Данила, в точности какДанилу-мастера? Какой-нибудь Данила Кондратьевич?

Белинский оглянулся на часы, но ни чугуннаяХозяйка Медной горы, ни таковой же Данило-мастер ответить не пожелали. Может,потому, что и сами не знали, как зовут неведомого Холмского и кто он вообщетакой.

Ладно, хватит тратить время на пустые догадки.Это вопросы к профессионалам, пусть они и отвечают.

Веня подошел к телефону, снял трубку и ужехотел было набрать 02, как вдруг заметил высветившийся на определителе номер.Какое-то время Веня смотрел, не веря своим глазам, потому что это был номер егособственного телефона, квартирного. И первая мысль, которая мелькнула у него,была такая: Инна, жена, зачем-то звонила сюда. Инна знакома с этим человеком! Вто же мгновение Веня рассмотрел тройку, стоящую перед всеми цифрами. То естьсюда звонили с семизначного номера, начинающегося с тройки. Или отсюда набиралиэтот телефон.

Белинский устало покачал головой. Все-таки унего психика пещерного человека! Отелло, сущий Отелло! Стоило только допуститьсовершенно бредовую, безосновательную мысль, что Инна могла звонить этомумужчине... Главное дело – направо и налево гуляет он сам, совершенно несдерживая своей, так сказать, многовалентности, а Инна – дама с устойчивымипринципами, однолюбка, даром что кокетка. При этом она совершенно не ревнуетВеню, зато Веня бесится при малейшем намеке на подозрение!

Однако мысль об определителе номера натолкнулаего на интересную догадку: отсюда ли звонили в «Скорую»? То есть верно липредположение о том, что кто-то воткнул ножик в бок хозяину квартиры, а потомсам вызвал врача? Веня начал вызывать опцию «Исходящие звонки», но в эту минутутелефон грозно загудел и отключился. Цифры пропали с табло.

Белинский зажмурился. Вот-вот, не зря тещаговорит, что ей проще самой выкрутить перегоревшую лампочку, не то вообще всеэлектричество в квартире перегорит, если за это возьмется Веня! Сломал чужойтелефон... Ладно, одно утешение, что этого никто не видел и никто не докажет,что это сделал именно косорукий доктор Белинский. А милицию вызвать – на это исотовый есть. Дороговато, правда, выйдет, но сойдет за искупление греха!

Вениамин достал из кармана телефончик,подумал-подумал, а потом вместо 02 набрал совсем другой номер. Это был телефонлинейной подстанции «Скорой помощи» Нижегородского района, где работалВениамин.

– Слушаю, «Скорая», – отозваласьдиспетчер Света.

– Светик, это Белинский, – сказалВеня. – Будь другом, звякни на центральный пункт, спроси, высветился ли уних номерок, по которому поступил вызов насчет подозрения на микроинфаркт наМинина, четырнадцать?

На Центральной станции были телефоны сопределителем номера.

– А у тебя там как, подозрение намикроинфаркт подтвердилось? – спросила Света.

– Нет, – правдиво ответил Белинский.

– Ну и слава богу! – сказалачеловеколюбивая Света, даже не подозревая, какое совершает кощунство. –Перезвони через минуточку, ладно?

Белинский бездумно постоял над телефоном,выжидая, пока пройдет не минуточка, а на всякий случай две или три, потомпозвонил на подстанцию снова.

– Слушай, ты знаешь, у них номер неопределился, – сообщила Света.

– Ладно, спасибо, – ответилБелинский.

Не везет так не везет. Не узнать ему, ктозвонил в «Скорую» и откуда. А впрочем, его ли это забота? Надо поскорей вызватьтех, кому сам бог велел заниматься такими делами. Веня решительно нахмурился инабрал наконец 02.

Крошку Брюн увезли вовремя. Бенуа проводилвзглядом исчезнувший за поворотом рю[1] Друо маленький серебристый «Смарт»,удовлетворенно кивнул и начал снимать ботинки с роликовыми коньками. Сунул их врюкзак, надел сандалии, вынутые из того же рюкзака, поднялся с бордюра, накотором сидел, и подошел к двери подъезда.

Надо было еще кое-что доделать. Прописнуюистину: если хочешь, чтобы все было сработано как надо, сделай это сам, –Бенуа уже давно усвоил. И хотя в этом деле он был правой рукой босса и вполнемог оставаться в роли наблюдателя, всегда лучше подстраховаться.

Набрал код, вошел в крытый дворик, уставленныйкадками с фикусами и пальмами. Было тихо, пахло сыростью. Из крана в стенекапала вода в позеленевшую от времени пасть льва – раковину.

Бенуа машинально завернул кран потуже: он невыносил звука падающих капель, – и только тут сообразил, что означает этотнеплотно завернутый кран и влажный пол: здесь недавно поработала уборщица. Этоткран и был предназначен для того, чтобы она набирала воду. А когда-то,давным-давно, еще в позапрошлом веке, когда этот дом только что был построен,жильцы (вернее, их прислуга) набирали здесь воду для собственных хозяйственныхнужд. Тогда квартиры на верхних этажах ценились гораздо дешевле, чем на нижних:именно потому, что приходилось затаскивать тяжеленные ведра с водой и углем поузкой, извивающейся лестнице. Лифтовые шахты в ту пору еще не поставили. Этосейчас в первых-вторых этажах жить практически невозможно из-за непрестанноснующих под окнами машин (а по ночам Париж вообще превращается в одну огромнуюавтостоянку), но в те времена квартиры внизу были как раз самыми дорогими.