Коронный номер мистера Х - Дарья Донцова

– Очень прошу меня простить, но вам лучше поискать другого специалиста, – произнес я.

– Почему? – всхлипнула несчастная. – С другими же вы работаете.

– Ну… э… я узкий специалист, – забубнил я. – Голос в голове не мой профиль, я этим не занимаюсь.

Светлана наклонилась и почесала ногу в черном полусапожке, отороченном белым мехом; носок его был украшен стразами.

– Если ваш отец занят, давайте попросим подъехать сюда маму, – продолжал я, глядя на чудовищную обувь.

– Она умерла почти сразу после моего рождения, – мрачно пояснила клиентка, – я ее не помню.

Донелли обхватила голову руками и начала раскачиваться из стороны в сторону, тихо повторяя:

– Иван Павлович, пожалуйста, найдите того, кто мне в уши шепчет. Он живой, это не глюк! Он существует.

– М-м-м, – пробормотал я, не зная, как поступить.

Светлана не выглядит агрессивной, и мне жаль ее, но, увы, у нее большие проблемы с психикой.

– Найдите человека, который воткнул мне шприц за ухо, – продолжала тем временем Донелли, – это он голос подселил.

– Вы хотите отыскать мужчину из вашего сна? – уточнил я.

– Да, – закивала собеседница, – да, да, да! Сделайте так, чтобы он все убрал.

Я сидел с приклеенной улыбкой. Увы, господин Подушкин не Оле Лукойе[2]. Я не способен управлять чужими снами. Надо как-то успокоить Свету.

Я откашлялся.

– Давайте зададим вопрос. Каким образом укол мог вызвать появление голоса? Это невозможно. Вам просто приснилась чушь.

Донелли потрогала ухо.

– В шприце находился голос! Совершенно точно! Выньте его!

Я понимал, что беседовать с умалишенной пустое занятие, но продолжал увещевать ее:

– Дорогая Светлана, у вас есть враги?

– Мне завидует Роза Искоренева, – пожаловалась Донелли, – бывшая ассистентка иллюзиониста Вильгельма. Он отказался с ней работать, теперь Роза в складе сидит. Она мне в лицо улыбается, набивается в подруги, но я ощущаю ее зависть.

– Ну, навряд ли сия особа полезет к вам ночью в апартаменты, – усомнился я, – и у женщин нет усов и бороды. Вам привиделся кошмар. Мужчины со шприцем не было. Просто комар укусил вас спящую. В вашей голове нет голоса. Вы устали, много работаете, вам надо отдохнуть, расслабиться.

Я говорил и говорил благоглупости, потом решил еще раз предложить:

– Давайте я отвезу вас домой?

– Вы любите деньги? – неожиданно спросила Донелли.

– Не могу сказать, что испытываю страсть к купюрам, но без них никуда, – улыбнулся я.

– Предпочитаете зарабатывать или в подарок их получать? – не успокаивалась Света.

Разговор принял совсем уж странный оборот, но я был рад, что несчастная больная оставила тему голоса в ее голове, и поддержал беседу:

– Мужчина должен сам зарабатывать на жизнь.

– Если женщина вам захочет подарить… ну… тысячу евро, из хорошего отношения, вы возьмете?

– Нет, – ответил я, – постараюсь избежать такой ситуации.

– Но вы же берете от клиентов аванс? – прищурилась Донелли.

– Конечно, но это служба, – пояснил я, – подписывается договор, выплачивается некая сумма…

– Взяв предварительную оплату, вы потом ее отрабатываете?

– Конечно, – согласился я.

Светлана встала.

– Можно зайти в ваш туалет?

– Он находится в холле, дверь рядом с вешалкой, – любезно объяснил я.

Донелли ушла. Я открыл ноутбук, вбил в поисковик слова «Чудесная страна» и увидел целую страницу. «Оптовая продажа конфет «Чудесная страна», детский центр, гимназия и штук десять магазинов с тем же названием. Похоже, у людей совсем нет фантазии. Какая из сих лавок принадлежит Генриху Донелли? Одна торгует мебелью, другая канцелярскими принадлежностями, третья обувью… Минуточку! Я перепутал название! Светлана говорила не «Чудесная страна», а «Страна чудес»!

Из прихожей раздался хлопок двери. Я оторвался от компьютера.

– Светлана! Вы нашли туалет?

Ответа не последовало, я встал и вышел в холл. В прихожей никого не оказалось, в санузле тоже, на вешалке не было чужой куртки. Я задвинул щеколду. «Не дай мне Бог сойти с ума, уж лучше посох да сума», – написал много лет тому назад Пушкин. Я не способен оказать помощь Светлане, но почему я чувствую себя виноватым? Ох, не стоило отпускать девушку одну, как бы с ней беды не приключилось! Надо немедленно найти номер телефона ее отца и рассказать ему о визите дочери.

Я повернулся и только сейчас заметил на полочке под зеркалом сверток из туалетной бумаги.

В полном недоумении я развернул пипифакс, увидел внутри доллары и записку все на той же туалетной бумаге: «Доктор! Вы сказали, что всегда отрабатываете аванс! Вот он! Теперь вы обязаны меня лечить. Я бы так не поступила, но вы мне отказали в помощи, а других принимаете! Это нечестно. Чем я хуже их? Я могу заплатить! Здесь триста долларов. На вашем сайте в Интернете написано, что прием у академика Малышева столько стоит. Я приеду через два дня. Заплатила вам вперед. Запишите меня на восемь утра. Я должна перед работой успеть. Светлана». Текст был написан очень мягким грифелем, похоже, Донелли воспользовалась своим карандашом для бровей. И только сейчас я понял, что произошло!

В доме, где расположен офис моего детективного агентства, на втором этаже ведет прием академик психиатр Малышев. Его зовут Иван Петрович, а меня Иван Павлович. Номер квартиры, в которой находится кабинет известного эскулапа, пять, а моей – пятнадцать. Донелли шла за помощью к врачу, а не к частному детективу, она перепутала квартиры: пять – пятнадцать. Или в Интернете указан неверный адрес, что случается сплошь и рядом. У Малышева при входе нет никаких табличек, а у меня, как вы уже знаете, она висит. Светлана явилась пораньше, позвонила в дверь моего агентства, поняла, что там пусто, и набрала указанный мною номер. А поскольку обезумевшая женщина повторяла «Меня хотят убить», я ни на секунду не усомнился, что она явилась ко мне. И ведь Света сначала назвала меня «Иван Петрович», а я ее поправил, мне и в голову не пришло: она полагает, будто общается с Малышевым.

Не надевая пальто, я ринулся на улицу, встал перед подъездом и завертел головой в разные стороны. В самом центре шумной перенаселенной Москвы сохранились тихие переулки, и мне посчастливилось устроиться в одном из них. Офис мой находится в квартире, где некогда жила Элеонора, а мои апартаменты расположены напротив. На маленькой улочке всего шесть зданий, построены они в начале двадцатого века, тогда в них обитали богатые москвичи. После большевистской революции квартиры превратились в коммуналки и долгие десятилетия представляли собой человеческие муравейники. В середине девяностых дома начали расселять, и теперь в них опять просторные квартиры. Сейчас на улице никого не было. Пока я читал письмо, а потом спускался из офиса, Светлана Донелли успела уйти. Надо найти телефон ее отца, я не могу взять деньги, их нужно вернуть девушке или ее родственникам.