Седьмая жертва - Александра Маринина

Татьяна коротко кивнула и с удивлением увидела, какослепительно улыбнулась Настя. «Умница, – одобрительно подумалаона, – взяла себя в руки».

Первые десять минут эфира прошли спокойно, вопросы задавал восновном Малахов, зал был еще не разогрет и интереса к беседе не проявлял. Настяи Татьяна отвечали по очереди, все эти вопросы они предвидели. Главное – неуходить в обсуждение собственной личности, а всячески подчеркивать, что междумужчинами и женщинами нет никаких различий, кроме чисто биологических.

– Как вам пришло в голову пойти работать в милицию?

– Точно так же, как это приходит в голову юношам имужчинам. Существует мысль, и в один прекрасный день она посещает тебя.

– И как к этому отнеслись ваши родители?

– Вы знаете, в те годы, когда я выбирала профессию,трудно было найти родителей, которые были бы против такого выбора. В концесемидесятых – начале восьмидесятых годов работать в милиции было почетно ипрестижно.

– А вы не боялись?

– Кого? – Татьяна наивно округлила глаза.

– Как кого? Преступников.

– Преступников боятся все люди во всем мире. Этонормально. Иначе просто не может быть.

– Значит, вы боялись преступников, но все-таки выбралисвою профессию…

– Олег, страх такого рода имеет мало общего с выборомпрофессии. Каждый человек знает, что если на машине врезаться в бетонную стену,то наверняка умрешь. Иными словами, автокатастрофа почти всегда ведет к увечьюили гибели, и нет человека, который этого не понимал бы. И тем не менееогромное число людей работают водителями. Вы думаете, они не боятся смерти?Боятся.

Точно так же врачи знают, что есть болезни, которые сегодняне излечиваются.

От этих болезней может умереть любой, в том числе и самврач, никто не застрахован. В конце концов, мы все знаем, что рано или поздноумрем. Так что ж теперь, вообще не жить?

Ведущий Малахов подрастерялся, такого логического построенияон никак не ожидал и не мог сообразить, как отреагировать на него, посемуобратил свой взор в спасительный зал. На его счастье, откуда-то из серединыпроглянула поднятая рука.

– Вот я вижу, у нас есть вопрос из зала. Пожалуйста,возьмите микрофон.

– А вы владеете единоборствами? – задал свойвопрос широкоплечий накачанный юноша, подозрительно похожий на борца.

– Я – нет, – откликнулась Татьяна, тут же поймавна себе укоризненный взгляд Насти. Все верно, они же договорились не сводитьразговор к обсуждению личностей. Надо исправляться. – Единоборствами нужновладеть, тем, кто непосредственно проводит задержания преступников, аследователь – это совсем другая профессия.

– А вы, Анастасия Павловна? – спросил ведущий. –Ведь вы-то как раз и проводите задержания, если я не ошибаюсь?

– Вы ошибаетесь, – лучезарно улыбнуласьНастя. – Задержание – это уже последний этап, самый легкий. Сначалапреступника нужно вычислить, понять, кто он, потом найти его. Вот этим я и занимаюсь.

Зал оживился. Народ в студии сидел далеко не глупый, и всепоняли, какой фокус только что проделали на их глазах. Был задан вопрос, однаиз гостей программы на него ответила, другая – нет, при этом вместо ответа навопрос они услышали нечто неожиданное, такое, что и в голову раньше неприходило. А ведь в самом деле… В головах присутствующих зароились мысли: чтобы еще такое спросить, чтобы услышать в ответ не банальную отговорку, а что-тоновенькое, интересное?

– У меня вопрос к подполковнику Каменской. Вот высказали, что знаете пять иностранных языков. А вам часто приходится иметь делос преступниками-иностранцами?

– Крайне редко.

– Зачем тогда вам знание пяти языков?

– Для умственной гимнастики. Оперативник не имеет правабыть тупым. Или вы считаете иначе?

Вопросы посыпались один за другим. В обсуждение включились изрители с Нового Арбата, передача заиграла красками, заискрилась. Насте сТатьяной удалось несколько раз остроумно пошутить, вызвав взрывы смеха и встудии, и на улице. За три минуты до конца эфира зритель с Нового Арбатасошелся в смертельной схватке со зрителем из студии, обвиняя его в мужскомшовинизме и антиконституционном подавлении индивидуальности женщины.

И в этот момент над самой головой арбатского «феминиста»взметнулся рукописный плакат:

«ЕСЛИ ТЫ ТАКАЯ УМНАЯ, УГАДАЙ, ГДЕ ТЫ ВСТРЕТИШЬ СМЕРТЬ».

Ведущий Малахов замер с открытым ртом. Первой пришла в себяНастя. Она взметнула вверх руку и громко крикнула:

– Корзун! Милицию зовите! Быстро! Задержите его!

Татьяна оцепенела, мертвенный холод разливался по всемутелу. Кому адресованы эти слова? Насте? Или ей, Татьяне? Что это, дурацкаяшутка или серьезное предупреждение? Ей показалось, что она оглохла от страха,потому что не слышала, как истерически зашумела студия, хотя явственно виделаоткрывающиеся рты и бурно жестикулирующие руки.

Малахов наконец очнулся, до конца-эфира оставалось чутьменьше двух минут, и он попытался спасти положение.

– Сейчас, уважаемые, телезрители, мы с вами имеемуникальную возможность увидеть, как опытные работники милиции, столкнувшись снеожиданной выходкой злоумышленника, прямо отсюда, из нашей студии, будутруководить задержанием.

Я прошу тишины в зале! Прошу всех участников передачи занятьсвои места и не шуметь! Дима! Корзун! Что у вас там происходит?

Изображение на большом экране раскачивалось в разныестороны, видимо, камера попала в водоворот толпы. Татьяна молча смотрела наэкран и отстраненно думала: «Опытные работники милиции… Растерялась,испугалась, даже соображать связно не могу, не то что команды отдавать ируководить кем-то. Молодец, Настя, лица не потеряла. Зачем они продолжают этотбалаган?

Чего хотят дождаться? Надо прерывать передачу».

Картинка на большом экране стала устойчивой, вероятно,оператор сумел-таки отвоевать свою камеру. Появилось лицо ведущего Корзуна.

– Нам удалось задержать человека с плакатом, сейчасоператор покажет его крупным планом…

Камера скользнула в сторону и выхватила фигуры крепкихмужчин, в руках которых болтался, как тряпичная игрушка, подросток летпятнадцати с прыщавым лицом и безумными глазами. Татьяну начал душить хохот,это было похоже на начало истерики. «Господи, мальчишка… Конечно, это дурацкаяшутка. Детская шалость. А я испугалась, поверила. У страха глаза велики, вот ужвоистину».

Корзун подсунул мальчишке микрофон.

– Это ты стоял с плакатом? – нервно спросил он.

– Ну чего привязались… – плаксиво протянул пацан.

Оставалась минута, секундная стрелка на висящем в студиициферблате отправилась по кругу в последний раз.