Пылающая луна - Джо Уотсон

Вэл кивнула.

– Не стану отрицать.

– Джейн, а твой последний мужчина разговаривал с тобой по-клингонски… В постели.

Все заржали. В последнее время эта тема всех сильно веселила.

– Энни, на твоем месте я бы не смеялась. – я погрозила ей пальцем. – Вспомни Хавьера.

Она смущенно опустила взгляд.

– Оказалось, что этого твоего модного дизайнера-авангардиста на самом деле зовут Джеф, и вообще он гей.

– Это верно, – признала Энни.

Я громко вздохнула. Несмотря на их собственные неудачи в отношениях, мои друзья говорили дело. Идея звонить Майклу неудачна.

– Ладно, звонить не буду. Но выпить надо.

– Нет. С таблетками, что ты приняла, пить противопоказано. И то и другое угнетает центральную нервную систему, – сообщила Джейн.

Я недоуменно уставилась на нее.

– Мне кажется, это значит, что ты окончательно спятишь с катушек, – пояснила своими словами Тучка, которая маниакально путала слова из разных выражений.

– Ладно. Тогда принесите еще шоколаду!

Некоторые моменты меняют всю твою жизнь. Как бы встряхивают. Поворачивают руль в другую сторону, выталкивают на другую дорогу, в другие места, к другим людям, вещам. Бывают такие моменты нечасто, но когда случаются, то просто разрывают на части ткань твоего мирозданья.

Я понимала, что наступил один из таких моментов. Я распознала его, потому что уже пережила подобное в двенадцать лет.

И с того дня я точно знала, чего хочу от жизни. Я распланировала все досконально, по секундам, все самые мельчайшие детали, о которых только можно подумать. Потому, наверное, что мне продемонстрировали очень уж хороший пример того, как жить не надо – спасибо за это моей маме с ее драмами. Она действительно была актрисой театра, имела определенный статус и славу, о чем любила всем напоминать… без перерыва. Она решила развестись с отцом, когда мне было шесть, после чего моя жизнь превратилась в ад. Мы постоянно переезжали с места на место, она играла то в одной пьесе, то в другой, нескончаемые репетиции, все время разные мужчины… Музыкант, актер, режиссер, инструктор по йоге, педагог по вокалу, даже какой-то маг, оказавшийся преступником. Когда его арестовали, он поклялся, что сбежит из тюрьмы, ибо «никакими наручниками меня не удержать». Насколько я знаю, по сей день сидит.

Мама моя выбирает ужасных мужчин. Она любит негодяев, как хиппи любят кислотные футболки и мир во всем мире. И увлечения у нее ужасные: она обожала пьяные вечеринки с кокаином, но почти без одежды. Частенько по утрам перед школой мне приходилось пробираться сквозь море бессознательных тел, валявшихся на полу нашей гостиной. Когда мне было двенадцать, отец наконец отвоевал право опеки, и с того дня все изменилось к лучшему.

Я переместилась в мир порядка, идеальной симметрии и безупречной системности. В красивый аккуратный дом, где папина новая жена возила меня в школу, приходила поддержать меня на тренировках по хоккею. Плюс ко всему у меня появились два обожающих меня старших брата. Дважды в год мы ездили отдыхать в наш пляжный коттедж на прекрасном побережье Наталь в Южной Африке. Одно и то же продуманное меню на каждый день недели. Эта новая жизнь была полностью предсказуемой, и мне это очень нравилось. В новой семье меня взяли под крылышко и берегли, как раненого птенца, которым я в то время и была.

Мне очень полюбилась моя новая жизнь, и я дала себе слово, что и дальше у меня будет так же. Все по местам, все по плану.

И Майкл входил в этот план.

План был таков: закончить школу с отличием, потом колледж, получить диплом, начать работать в папиной аудиторской фирме. Выйти замуж не позднее двадцати пяти. Родить первого ребенка к двадцати шести. Всего два мальчика и две девочки. Жить в двухэтажном доме в зеленом пригороде недалеко от родных. Отдыхать ездить в наш коттедж. По воскресеньям – запеченная курица.

Но меньше чем за сутки мой план полетел к чертям. Я не просто не вышла замуж, я потеряла вообще все, что так тщательно планировала с двенадцати лет. И вдобавок ко всему нахлынуло воспоминание, от которого заломило все тело.

«Разве не будет романтично зачать ребенка в медовый месяц?» – сказал однажды ночью Майкл.

Я потерла шею: в горле встал комок, из-за которого было трудно глотать.

Я снова расплакалась. Схватившись за пульт, я принялась тыкать в кнопки наугад, пока не нашла программу с видами природы…

Буйные бирюзовые волны. Белый песок, сверкающий в лучах низкого тропического солнца. Гигантские пальмы, соблазнительно покачивающиеся под дуновением прохладного ветра с моря, мягкие волны, набегающие на берег. Такое умиротворение. Все это было так красиво и, что самое главное, далеко.

Так далеко от этого фарса, в который только что превратилась моя жизнь.

И тут меня осенило. Идея оказалась такая… решающая, что я чуть с дивана не упала от удивления. Самая безумная идея за все двадцать четыре года моей жизни на этой планете. Я даже не совсем верила в то, что сама додумалась.

Я поеду в свой медовый месяц! Одна.

Я подскочила с дивана, внезапно обретя цель. Побежала в спальню, откопала в ящике паспорт и билеты. Черт! До вылета всего несколько часов, а вещи не собраны. Мозг заработал на всю мощь, подгружая список необходимого, а я металась по квартире, складывая в чемодан все, что удавалось найти. Потом я схватила Пуговку и отнесла соседке, одинокой старушке с фиолетовыми волосами, которая больше всего на свете обожала красить моей кошке когти и вязать ей свитерки.

Я задумалась о родных и друзьях. Я точно знала, что они заволнуются и никуда меня не отпустят, так что решила отправить им эсэмэс уже из самолета, чтобы они уже точно не могли меня отговорить. Я набрала текст сообщения, чтобы иметь его наготове.

Ребят, я уезжаю в медовый месяц сама. Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Всех люблю. Спасибо за поддержку. Целую, обнимаю.

Через час и пятнадцать минут я бежала по международному аэропорту имени О. Р. Тамбо. На меня смотрели, как на одержимую, но я не останавливалась. Посадка уже заканчивалась, я прибежала на стойку последней. Я даже слышала, как меня вызывали по громкоговорителю, и села в самолет настолько взвинченная, что лишь через минуту-другую начала замечать, как на меня смотрят остальные пассажиры. Похоже, никто не пришел в восторг от того, что пришлось меня ждать. Но, честно сказать, мне было наплевать.

Я едва дышала, сердце неистово колотилось. Плюхнувшись в кресло, я отправила эсэмэс-сообщение, пристегнулась и попыталась расслабиться.

Но не получалось.

Я ужасно нервничала. Меня не покидало жутковатое ощущение, будто на меня смотрят. И это действительно было так. Оглянувшись, я встретилась взглядом с парой темных внимательных глаз. Этот парень сидел в двух рядах от меня. Жгуче-черные волосы обрамляли его угловатое своеобразное лицо, показавшееся мне крайне опасным. И одет во все черное. Черные кеды, черные штаны, старая, полинявшая черная футболка, как бы говорящая «да мне все пофиг». Из-под рукава виднелась татуировка с четкими геометрическими линиями. Явно наркоман или, может, барабанщик-гот с депрессией и пристрастием к фильмам про вампиров. Лицо казалось ледяным и серьезным, но тут вдруг…