Особо важное дело - Алексей Макеев

Гуров кашлянул и демонстративно оглянулся на своего шефа. Бородатый Валентин Брониславович угадал его мысли и предупредительно заметил:

– Вся суть, Лев Иванович, в том, что Бурдашов на девяносто процентов уверен – люди, напавшие на него, действовали по указке Кремля!

– А это не так, – двусмысленно произнес Гуров.

– Это абсолютно не так, – твердо сказал Валентин Брониславович, глядя Гурову прямо в глаза.

– В жизни всякое случается, – уклончиво заметил Гуров и добавил: – Откуда же у этого чудака столько уверенности?

– Понимаете, Лев Иванович, – проникновенно сказал бородатый. – В последние месяцы Бурдашов готовил материал о коррупции в окружении Президента. У него была, так сказать, конкретная мишень. Озвучивать имя этого человека не имеет никакого смысла, потому что он тут совершенно ни при чем. Ни при чем тут и спецслужбы, на которые грешит Бурдашов. Нападение на него было неприятным совпадением, не более…

– Совпадения, как правило, тщательно готовятся, – как бы между прочим обронил Гуров, нисколько не пасуя под пристальными взглядами гостей.

– Ну, я бы попросил… – запыхтел густобровый, наливаясь краской.

– Так я это к тому, – невинно заметил Гуров, – что кому какая разница, что думает Бурдашов? На то он и журналист, чтобы думать. Ни я, ни вы ему в том помешать не можем…

Хладнокровие ни на миг не изменило Валентину Брониславовичу. Придерживая за рукав своего горячего товарища, он терпеливо разъяснил:

– Никто из нас не собирается мешать ему думать. Но у нас есть сведения, что Бурдашов намерен подготовить ряд публикаций – в том числе и для зарубежных изданий, – в которых попросту собирается исказить ход событий в угоду сенсационности. То есть представить свои злоключения как происки кремлевских чиновников и спецслужб…

– А хоть бы и так! – непонимающе воскликнул Гуров. – Я ведь человек простой, я как понимаю? Если исказил – пожалуй в суд!..

– Все не так просто, – поморщился Валентин Брониславович. – Вы же умный человек, Лев Иванович… Никому не нужен этот скандал. Посмотрите, какова сейчас политическая обстановка… Вспомните совсем недавние недоразумения с прессой на Украине, в Белоруссии… Пристальное внимание к ним Запада… Руководство считает, что нам ничего подобного допускать сейчас нельзя. Теперь улавливаете? На самом деле к нападению на Бурдашова Кремль никакого отношения не имеет. В этом я могу вам поклясться. Но, естественно, если расследование возьмут на себя спецслужбы, Бурдашов воспримет это как фарс. Это не устроит ни его, ни нас. Совсем другое дело, если за разгадку тайны возьмется полковник Гуров. Будьте уверены, Бурдашов отлично знает, кто вы такой, знает вашу репутацию и, не побоюсь сказать, безоговорочно доверяет вам. Если преступников найдете вы, Бурдашов не станет предъявлять претензий.

– А кроме Бурдашова? – поинтересовался Гуров. – Ни у кого не будет претензий? Вдруг я и правда найду преступников…

Валентин Брониславович впервые тяжело вздохнул и уже более мрачным тоном не сказал – отчеканил:

– Последний раз повторяю, Лев Иванович, никакие официальные структуры к нападению на журналиста отношения не имеют! Это я заявляю категорически! Более того, мы сами заинтересованы в скорейшем задержании преступников и выяснении истины. Максимальный срок, который вам отпущен, – неделя. Если понадобится помощь, обращайтесь без стеснения. Единственная просьба – никого из сотрудников в подробности не посвящать. Вообще, как можно меньшая огласка – первое условие расследования. Собственно, с Петром Николаевичем мы уже все обсудили – он обещал, что с вашей стороны будет полное взаимопонимание…

– Разумеется, будет! – сердито прогудел генерал, бросая на Гурова взгляд, пылающий недобрым огнем. Впрочем, было не совсем ясно, на кого больше досадует Орлов – на Гурова, гостя или на судьбу вообще.

Гуров не стал обострять ситуацию – промолчал. Тем более что оба гостя, посчитав свою миссию выполненной, почли за благо удалиться, оставив Гурова с Орловым наедине. Исполнив короткий ритуал мужественных рукопожатий, они пожелали Гурову удачи и покинули кабинет.

После их ухода Гуров с Орловым некоторое время молчали. Они знали друг друга так давно, что и без слов догадывались, у кого что на уме. Наконец генерал сердито засопел, посмотрел на Гурова исподлобья и с вызовом сказал:

– Не смотри на меня, как Ленин на буржуазию! Не я этот мир выдумал. Ты у нас по особо важным делам? Вот и работай! Дело – важнее не придумаешь. Значит, тебе и карты в руки…

– На каждого верблюда грузят столько, сколько он может унести… – задумчиво произнес Гуров и жестко добавил: – А если этот писака не ошибся? А нам чужую задницу прикрывать? Я для этого не гожусь, ты знаешь.

– Зря суетишься! – сказал генерал. – Здесь все чисто. Можешь мне поверить. Была бы тут коррупция – по-другому бы действовали. И про тебя бы не вспомнили, с твоей репутацией… Другой тут след.

– Ну-ну! – хмыкнул Гуров. – Твоими бы устами… Только учти, в поддавки не играю – можешь так и передать. Искать буду, а уж там как бог даст. Что выросло, то и выросло, короче…

– А я о чем? – обрадовался Орлов. – Принимай дело у муровцев. Они, бедолаги, у меня в предбаннике сидят, видел? Следователем Бенедиктов назначен – ты его знаешь. Но его роль здесь оговорена четко – ни во что реально не вмешиваться, вести летопись твоих подвигов. Так что Стаса своего подключай – и вперед! Только помни, – он предостерегающе поднял палец. – Лишнего даже Стасу знать не обязательно! Все-таки трепло он у тебя.

– Обидеть подчиненного – дело нехитрое, – пробормотал Гуров, рассматривая сверкающие носки своих туфель. Навязанное дело ему не нравилось, и он не считал нужным скрывать это.

– Ты поговори! – грозно фыркнул генерал. – Приказ есть приказ. В общем, что тут толковать – подключай Стаса и с утра берись за этого Бурдашова вплотную. Поинтересуйся, кому он еще дорогу перешел. У него таких «друзей», наверное, много…

– А у меня, между прочим, супруга завтра в Париж улетает, – негромко сказал Гуров. – С театром, на гастроли. Обещал лично доставить к самолету. И поцеловать на прощание. Уважительная причина?

Генерал насупился. Он лично был знаком с женой Гурова, считался другом дома. Однако сегодня он совсем не был расположен к сантиментам.

– Поцеловаться и дома можно, – сварливо сказал он. – И с такси у нас в столице никаких проблем. Как хочешь, а в этом деле каждая минута на счету. Попробуй объяснить это Марии. А не сумеешь – можешь на меня ссылаться. Смело.

– Умеешь утешить, – сказал Гуров.

За долгие годы работы в милиции Гуров научился неплохо разбираться в человеческой психологии, зато далеко не всегда мог предвидеть поведение собственной жены. Оно было непредсказуемо в принципе. Пожалуй, это никак не сказывалось на любви Гурова к Марии – возможно даже, способствовало ей, хотя без проблем, конечно, не обходилось.