Скажи миру – «нет!» - Олег Верещагин

Странным было узнавать местность, очищенную от следов деятельности человека. Рельеф легко читался – мы шли мимо городского сада, только не было ни ограды, ни кладбища, ни водонапорной башни…

– Это же наш мир, – сказала Танька. – Ну честное же слово! Олег!

– Надо было читать фантастику, – ворчливо заметил я, понимая вообще-то ее удивление. Я и сам, честно говоря, удивлялся, да еще как. Неужели этот мир – копия нашего? Волга, Рейн… Карпаты. Вулкан Везувий и острова Шпицберген…

Блин.

– Ага, ты сам удивился! – возликовала Танюшка.

– С чего ты взяла? – спохватился я.

– По лицу видно. Смотри, Олег!

Впереди – спокойно, плавно и бесшумно – пронес свое короткое угловатое тело на длинных ногах бурый лось. Мы переждали, пока он уйдет, хотя лось не вызывал страха – только уважение.

– Фу, – перевел я дух. – Пойдем, Танюшк.

Хорошо, что ходить по лесу было для нас привычным делом. Мы умели это делать и любили это делать.

– А тут кончается город, – сказала Танюшка через какое-то время. В самом деле – мы уже с минуту шли вдоль оврага, за которым в нашем мире лежал аэродром. – Может, напрямую переберемся?

– Там могут быть гадюки, – сказал я, но первым спустился вниз, держась рукой за кусты, а другую подавая Таньке, хотя она и сама неплохо справлялась. Мы вылезли на откос, отряхнулись…

…И выяснилось, что на месте аэродрома – довольно широкая луговина. Из высокой серо-желтой травы с пышными метелками тут и там поднимались искрящиеся крапинами слюды гранитные останцы. Лес окружал луговину широкой дугой, но до него было километра три, не меньше. Сонно звенел тихий нагретый воздух. И плавали высоко-высоко черные кресты птиц.

Мне почему-то было страшно выходить на это открытое место. По-моему, Танюшка испытывала сама то же ощущение. Во всяком случае, в ее глазах появилась задумчивость, а белые мелкие зубки прикусили уголок губы.

– Боишься? – спросил я.

– Я?! – фыркнула она.

– Ты.

– Ага, сейчас.

– Боишься.

– Испугалась!

– Я – боюсь.

Она посмотрела на меня расширившимися глазами. Очевидно, не ожидала такого признания. Потом вздохнула и передернула плечами:

– Пошли…

…Трава доходила до колен. Сразу стало жарко-жарко, я стащил куртку и обвязал ее вокруг пояса. Стало хотеться пить, но мы еще в походах научились правилу – о воде не говорят просто так. Но думать было можно, и я с неудовольствием решил, что без емкостей нам будет плохо – каждый раз искать воду, когда она нужна, дело сложное. Гораздо сложнее, чем многим кажется в наших местах.

Мы добрались до первого из гранитных камней. Он отбрасывал холодную тень, острую и четкую, почти не колебавшуюся на траве. Я уже прошел мимо, но Танюшка задержалась.

– Смотри, Олег. – И она указала на плоскую грань камня, чуть скошенную внутрь.

Я подошел и чуть наклонился. На этой грани, влажной, холодной и скользкой, были глубоко и неровно выбиты белесые буквы. Их края давно сгладились, словно строчки оплыли от огня, но читались хорошо.

Friends!

We don’t know, who are you.

Spring near the last stown.

Go on the west.

40 miles from her.

Good luck!

Я понял только несколько слов: «Друзья… мы… вы… камень… идти на… 40 миль…» Но Танюшка уверенно перевела:

– «Друзья! Мы не знаем, кто вы. Родник около следующего камня. Идите на запад. Сорок миль отсюда. Удачи!» Олег, – она выпрямилась, – тут есть люди.

– Или были, – хмуро заметил я. – Надпись-то старая. И почему английская?

– Не знаю, – вздохнула Танюшка. – Но все-таки… Сорок миль – это сколько?

– Километров семьдесят – семьдесят пять, – перевел я. – Два… нет, три дня. Вообще-то нам по дороге, можно идти туда. Пойдем?

Теперь уже Танюшка начала осторожничать.

– А что там, в сорока милях? – подозрительно спросила она. Я просто пожал плечами, немного раздражаясь – было жарко и хотелось пить:

– Не знаю, но мы все равно идем туда. Или нет?

– Идем, – вроде бы решилась она. И неожиданно предложила: – А может, я покричу? Э-э-э-эй!!! – завопила она, подпрыгнув.

Я фыркнул и засмеялся. Танюшка обиженно свела брови, но потом толкнула меня в плечо и тоже хихикнула:

– Ладно тебе… Пошли попьем.

Куда веселей мы зашагали к «следующему» камню. Танька вообще никогда не была болтливой, но сейчас ее понесло, и она бесконечно говорила, выдвигая версии о том, что нас ждет в указанной точке. Доминировало убеждение, что там – путь домой.

Я, если честно, надеялся на то же. Но предпочитал не говорить об этом вслух.

Десять стрел на десяти ветрах,

Лук, сплетенный из ветвей и трав, —

Он придет издалека,

Меч дождя в его руках.

Белый волк ведет его сквозь лес,

Белый гриф следит за ним с небес;

С ним придет единорог,

Он чудесней всех чудес.

Десять стрел на десяти ветрах,

Лук, сплетенный из ветвей и трав, —

Он придет издалека,

Он чудесней всех чудес,

Он войдет на твой порог,

Меч дождя в его руках.

Борис Гребенщиков

Мы добрались до леса вновь минут через сорок. Воду – а родник выбивался из-под камня упругой струей в песчаный кратер у основания глыбы – набрать было не во что, а жаль. Она оказалась ледяной и очень вкусной.

Снова захотелось есть, и с каждой минутой голод нарастал.

– Олег, – сказала Танюшка, когда мы уселись передохнуть под деревьями на опушке и разулись, чтобы дать отдохнуть ногам и хоть немного просушить носки, – без еды мы не дойдем.

Сказано это было серьезно и без малейшей паники. Я еще раз подумал, что она совершенно необычная девчонка. Но счел нужным одернуть спутницу:

– Дойдем. Туда – дойдем даже без еды, хотя будет трудно. Но лучше, конечно, поискать еду по дороге какую-никакую.

Мы замолчали, и я понял, что засыпаем. Вроде и прошли не очень много… Наверное, за прошедшее время растренировались.

– Олег, – сонно сказала Таня, – давай поспим немного.

– Давай, – охотно согласился я, сползая в лежачее положение и устраиваясь удобнее. Помедлил и предложил нерешительно: – Тань, если хочешь – можешь… ну, меня использовать вместо подушки.

– Ага, спасибо. – Она перекатилась ближе и как-то очень естественно устроилась на моем плече. Я помедлил и приобнял ее рукой, на которую она улеглась.