Обманите и сами поверьте в обман - Екатерина Николаевна Ульшина

дорожку, играющую на морской ряби. Я оглянул собравшихся за столом и заметил, что все они выжидающе на меня смотрят. Глубоко вздохнув, я заговорил, с трудом выдавливая из себя каждое слово.

– Раз уж пообещал… – Я прокашлялся. Говорить было нелегко, так как рвущуюся наружу ложь старались остановить заложенные во мне с детства понятия о благородстве и чести. Сделав внушительный глоток виски, я отмахнулся от них и продолжил. – Если человек что-то пообещал, он обязательно должен это выполнить. Разумеется, я сделал все возможное, чтобы добиться своей цели. – Выпитый алкоголь начинал развязывать мне язык. – Да, я стал писателем! Из-под моего пера уже вышли три романа, четвертый находится в процессе редактирования. – Подобие улыбки исказило мое лицо.

Я видел, как завороженно смотрела на меня Леночка, как удивленно открыл рот Максим, как округлились глаза у Тани, и не понимал, как они могли поверить в это наглое вранье.

– Я хочу увидеть твои книги, – сказала Галя. – Интересно, что ты там пишешь.

– Да, мы хотим прочитать твои работы! – подхватил Игорь.

– Ну, – я нервно сглотнул, – по правде говоря, мне приходилось писать под псевдонимом и не уверен, будет ли вам интересно… – Я хотел замолчать, решил, что на этом пора остановиться и никогда больше не затрагивать эту тему, но увидев возмущенные взгляды, быстро продолжил: – Хотя если вы хотите, могу переслать книги в электронном виде… или это… в магазинах они тоже… продаются. – Я почувствовал, что краснею.

Остаток вечера прошел для меня, как в тумане. Все веселились, танцевали, старались развести меня на разговор, но я настолько ушел в себя, что ничего не видел и не слышал. Мне было противно от того, что так низко наврал единственным близким мне людям. Я ненавидел себя, ненавидел издевавшихся надо мной детей, ненавидел свою работу, дом, погоду, людей, весь этот мир, сделавший меня таким ничтожным, заставившим лгать в этот важный для меня день.

Я понимал, что не представляю из себя ничего, кроме грузчика, и однажды все узнают об этом, и горькая правда сыграет со мной плохую шутку. Не помню, сколько выпил за этот вечер и какую причину придумал, чтобы уйти раньше остальных. Помню только серебристые глаза Леночки, печально провожавшие меня взглядом.

Я медленно шел по улице, не желая возвращаться домой. Дождь перестал. Мокрый асфальт блестел в холодном свете фонарей, прохладный ветер дул в лицо, всюду пахло землей и сыростью, изредка слышались веселые возгласы.

"И как они могут веселиться?" – думал я. Мне было так тошно, так противно от себя. Я пытался объяснить себе, почему растрачиваю жизнь на неинтересные для меня занятия, на противных мне людей. Но ни один разумный ответ не появлялся на горизонте моих печальных мыслей. Мне уже двадцать пять, а я так и не начал жить! Почему другие решают мою судьбу? Почему я так боюсь выразить свое мнение?

Проходя по парковой аллее, я яростно пнул лежащую на земле жестяную банку от пепси, чем вспугнул воркующую на скамейке влюбленную парочку.

Мне было стыдно за то, что я наврал, за то, что оставил своих друзей, которые из-за меня отменили все свои планы и пришли в этот злосчастный ресторан. А я так некрасиво ушел, бросив тех самых людей, ради которых вернулся.

Понимая, что веду себя, как девчонка, я вышел на черную безлюдную дорогу и из моей груди вырвался полный горького отчаяния крик: "НЕНАВИЖУ!" Еще мгновение и, как последний нытик, я бы дал волю рвущимся наружу слезам, но вдруг меня ослепил яркий свет несущихся фар, вспышка нечеловеческой боли поразила все мое тело. Я упал, и этот холодный, равнодушный ко всем моим трудностям мир перестал для меня существовать, а я погрузился во тьму и больше не помнил ничего.

***

Яркий свет больно резал глаза, надо мной склонялись размытые человеческие фигуры. Сквозь пелену, застилавшую глаза, я смог рассмотреть смутные очертания белой комнаты.

– Эй, смотрите, он приходит в себя, – как будто издалека донесся взволнованный женский голос.

– Кто-нибудь, позовите врача!

– Чувак, ты как?

– Да тихо, ему плохо, не видите, что ли?

Рой голосов смешивался в голове. Я пытался понять, кому принадлежат эти голоса, сообразить, что происходит, разобраться, где я и как здесь оказался. Непрекращающийся шум в ушах не давал ни на чем сосредоточиться, тело ныло от тупой пульсирующей боли, туловище сдавливала тугая повязка, левая нога и запястье правой руки находились под толстым слоем гипса, каждый вдох отдавался болью в спине.

Кто эти люди? Что они здесь делают? Нужно срочно расспросить их о случившемся, кажется, они что-то знают. С большим усилием, стараясь выговаривать слова как можно четче, я спросил:

– Чт… что прсходьт?..

– Ты только не волнуйся. – На мою ковать присела белокурая девушка в белом халате, накинутом поверх фиалкового платья. – Когда ты решил уйти… – ее бархатный голос дрожал, – когда ты ушел, там, около парка случилась авария, ты попал под машину… Мы не знаем точно, что произошло, но водитель говорит, что не нарушал прав, а страховая компания…

– Кто вы? – спросил я, не понимая, откуда этой женщине все известно.

Слезы заблестели в ее широко раскрытых глазах. Она пораженно смотрела на меня, не в состоянии вымолвить ни слова. Потом она бросила беспомощный взгляд на стоящих позади нее людей и снова повернулась ко мне.

– Как же "кто"? Я Лена… Леночка. – Она выдавила из себя слабую улыбку. – Ты что, не помнишь меня?

– Кажется, Сашка неслабо ударился головой, – произнес полноватый мужчина в красной футболке.

– Кто Сашка? – тихо спросил я.

Все находившиеся в комнате с тревогой наблюдали за мной. Я чувствовал нарастающее среди них напряжение, и от этого чувства мне захотелось поглубже вжаться в кровать.

– Ты совсем ничего не помнишь? – прошептала девушка, назвавшаяся Леной. – Ведь это твое имя.

Значит так меня зовут! Сашка. А какая же у меня фамилия? Кто я? Казалось, в моем мозгу находился барьер, не пускающий меня в хранилища собственной памяти! Нужно все вспомнить. Вспомнить хоть что-нибудь! В голове беспорядочно металось множество мыслей, но не за одну из них мне не удавалось ухватиться. Казалось, еще немного и моя голова лопнет от разрывающих ее мыслей, шума и боли.

Почему же я не могу ничего вспомнить? Страх вместе с паникой стремительно завладевали мной. Пытаясь собрать воедино осколки разбитого сознания, я вглядывался в эти серые, так похожие на кошачьи, раскосые глаза, с небрежно спадающими на них прядками светлых волос. Я не знал, кем была эта девушка, но мне казалось, что в ее лице я