Прекрасно милая - Джеймс Хедли Чейз

Когда он получил приглашение в Парадиз-Сити, он не знал, что делать. «Вдруг это ловушка?» — мелькнула мысль. Письмо было кратким.

«Есть выгодное дело. Тебя рекомендовал Мич. Будь в ресторане «Черный краб» 20 февраля в 22.00, если хочешь заработать значительную сумму. Деньги на дорогу прилагаются. Полиция проверяет все подъезды к городу. Будь осторожен. Спроси мистера Людовика».

Уош подумал, что это шутка — но дорогая, однако. В конверте лежали две бумажки по сто долларов. Кроме того, он знал Мича Коллинза: они познакомились в тюрьме, и Уош проникся к нему симпатией. Заработать значительную сумму! Как раз это ему сейчас и было нужно. Без денег черному не прожить. Он решил, что терять ему нечего.

Он пробрался в Парадиз-Сити, спрятавшись под дном контейнера, набитого ящиками с салатом для отеля «Парадиз-Риц». Он боялся шелохнуться, когда трейлер проезжал через полицейский кордон; паренька била дрожь, сердце громко стучало.

Таким образом и он, и остальные трое оставили с носом полицейских, призванных охранять богатства Парадиз-Сити.

Первый этап задуманного Сержем Майски ограбления самого богатого в мире казино завершился.

Ресторан «Черный краб» располагался в трехэтажном деревянном строении на высоких сваях; он на тридцать ярдов выступал в море, и попасть туда можно было по узкому пирсу. Здесь собирались ловцы губок «Морской промышленной компании штата Флорида» и редкие туристы; разумеется, никто из постоянных жителей побережья сюда не наведывался. Это место славилось своими крепкими напитками, потасовками и превосходными морскими блюдами.

На последнем этаже находилось три отдельных кабинета. Туда по внешней винтовой лестнице поднимались те, кто хотел без свидетелей обсудить важные дела. Негр-официант, обслуживавший третий этаж, был глухонемым.

В самом большом кабинете, откуда видны были далекие огни Парадиз-Сити и гавань с пришвартованными яхтами, накрыли ужин на пять персон.

Мич Коллинз пришел первым. Джо, негр-официант, посмотрел на него, приветственно кивнул, а затем протянул ему бокал с тройной порцией рома, долькой лимона и льдом.

Перри и Чендлер появились одновременно, а минуту спустя в кабинет робко заглянул Вашингтон Смит.

Мич взялся исполнять роль хозяина.

— Добро пожаловать, друзья, — сказал он. — Будьте как дома. Наш слуга глух и нем. Не обращайте на него внимания. — Он радостно улыбнулся Уошу и протянул ему руку. — Здравствуй, малыш. Давно не виделись.

Уош пожал ему руку, тряся при этом головой, а Перри тем временем пристально, изучающе его рассматривал.

Чендлер отказался от рома с лимоном и попросил виски с содовой. Джо тупо уставился на него, а затем продолжил свое занятие: он вскрывал устриц, лежавших в чаше со льдом.

— Берите все сами, — сказал Мич. — Вся обслуга внизу. Я же предупредил… он глухонемой.

Не сводя глаз с Уоша, Перри произнес:

— Кто это? Что он здесь делает?

— То же, что и все мы, — со смехом ответил Мич. — Садитесь, друзья. Давайте знакомиться. — Он показал на Чендлера, который сделал себе напиток и теперь любовался видом из окна. — Это Джесс. — Толстый палец перешел на Вашингтона Смита. — Это Уош. — Кивок в сторону Перри. — Это Джек. Полагаю, меня вы все знаете. Что ж, друзья, отдыхайте.

Он выбрал стул и сел.

Уош пить не стал. Он переминался с ноги на ногу у дверей. С белыми он всегда чувствовал себя не в своей тарелке и вел себя настороженно.

Перри занял место подальше от Мича. Он уселся, смакуя напиток и неподвижно зажав между аккуратными жемчужными зубами сигару.

— У нас вечеринка? — спросил Перри и обвел комнату тусклым взглядом своих голубых глаз.

— Точно, — радостно ответил Мич. — Вечеринка.

Чендлер обернулся. На его красивом лице читалось раздражение.

— Кто-нибудь имеет представление о том, что нам хотят предложить?

— Смутное.

— Кто такой Людовик?

— Я о нем слышал. Да… — Мич почтительно закивал. — Пожалуй, я могу вам о нем рассказать. Во-первых, это не настоящее его имя. Его зовут Серж Майски. Я познакомился с ним в тюрьме Роксборо. Он был там… аптекарем.

— Каким к черту… аптекарем? — переспросил Перри.

— Он заведовал кладовой, где хранились пилюли и порошки, — объяснил Мич. — Если врач прописал пилюлю, иди за ней к Майски. Он работал там десять лет… парень что надо, смышленый. Мы с ним подружились. Таблетки — моя страсть. Перед тем как я вышел на свободу, он признался мне, что задумал небывалое ограбление. Он сказал, что позовет меня, когда все будет готово, и что понадобится еще три человека. Я предложил вас. Благодарности потом. — Мясистое лицо Мича расплылось в широкой улыбке. — Я вам вот что скажу, парни. Этот коротышка кажется безобидным, но он опаснее гремучей змеи, а как умен!.. Он страшнее водородной бомбы! Честное слово: если он говорит, что дело прибыльное, я готов продаться. Вот почему я здесь. Не знаю, что за работа нам предстоит, но…

— Я уже здесь… и я вам объясню, — спокойно произнес Майски, появившись в дверях.

Перри выпрямился. Его рука на миг было потянулась к припрятанному пистолету. Чендлер вздрогнул, пролив содержимое бокала. Уош быстро отскочил от двери. Только Мич оставался спокоен и продолжал улыбаться.

Майски прикрыл дверь. Покачав головой, он остановил негра Джо, который бросился за бокалом, а затем бесстрастным взглядом медленно обвел всех четверых гостей.

— Джентльмены, — произнес он своим спокойным чистым голосом, — рад с вами познакомиться. Надеюсь, что все вы добрались сюда без проблем. — Серые глаза смотрели испытующе. — Не так ли?

Все четверо закивали.

— Прекрасно. Тогда угощайтесь. Вы наверняка проголодались. Все дела обсудим потом, и только потом.

Через час Мич отодвинул стул и осторожно икнул.

— Превосходно кормят, — заметил он. — Совсем не то, что помои в Рокси, а, док?

Майски улыбнулся:

— Не будем вспоминать о тяжелом прошлом.

Он закурил, протянул пачку Уошу, но тот замотал головой; затем он увидел, что Перри разжигает сигару, а Мич и Чендлер уже курят, и спрятал пачку в карман.

За ужином Майски успел подчинить себе эту четверку. Его спокойная, вкрадчивая манера обескуражила всех, за исключением Мича, который знал его и глядел на него с обожанием, словно мамаша, с гордостью взирающая на свое гениальное дитя. Майски говорил о политике, о путешествиях, о женщинах. Слова лились из него потоком, но время от времени он вдруг задавал кому-нибудь каверзный вопрос, внимательно выслушивал ответ, а затем продолжал монолог. Ел он мало, зато в течение часа умудрился каким-то непостижимым образом снять напряжение, чтобы все четверо почувствовали себя в компании легко. Даже Уош расслабился.