Говорящий с ветром - Урсула Цейч

Дерата, не колеблясь, утвердительно кивнула. Она не хотела сердить Руорима, хотя была уверена, что мнения своего ни за что не изменит. Как бы там ни было, она выторговала себе отсрочку: кто знает, что произойдет за две луны? За столь долгий срок многое может измениться.

— Это вполне справедливо, благородный господин. Благодарю вас.

— Не за что, дорогая, это тоже из области обольщения, — возразил он с улыбкой, — ведь я мечтаю завоевать ваше сердце.

«Да, как какую-нибудь крепость, — подумала она отстранение — чтобы потешить свое самолюбие».

Ее ответная улыбка была сладкой как сахар.

Ненадолго воцарилось молчание. Руорим задумчиво кивнул. Видимо, у него появилась какая-то мысль.

— Наш договор следует скрепить, — предложил он. — Бокалом вина, прошу, не отказывайтесь! Без этого, благородная дама, я вас не отпущу.

Дерата уступила:

- Хорошо, но только один глоток, потом мне действительно нужно идти.

Руорим потянулся к своему дорожному мешку и вытащил маленькую, покрытую пылью бутылочку.

— Вообще-то эти драгоценные капли я собирался приберечь для помолвки, но думаю, что сейчас для них самое время. Это сладкое вино; варить, хранить и ценить его по-настоящему умеют только гномы. Они пьют его понемногу. Называется оно «Золотая лоза», сейчас вы и сами поймете почему.

Дерата внимательно следила, как он наливает в два маленьких стакана золотистую жидкость.

— Теперь вам стало легче? — спросил он.

— Да, — искренне ответила она. — Не ожидала, что вы отнесетесь к моим словам так спокойно.

— Что вы, я отношусь к ним совсем не спокойно, — возразил Руорим, и глаза его вдруг зажглись холодным светом, абсолютно не соответствующим предупредительной улыбке. — Можете быть уверены, во мне бушует настоящая буря, потому что чем больше я с вами беседую, чем лучше вас узнаю, тем больше меня к вам тянет. Но я знаю, хороший охотник должен иметь терпение, так что я готов подчиниться и выплеснуть свою сердечную боль исключительно на поле боя.

Комплимент, произнесенный так серьезно, словно речь шла о жизни и смерти. В этом человеке одно не соответствовало другому, и внезапно Дерата почувствовала, как по спине ее течет холодный пот.

Она хотела поскорее закончить разговор и пойти спать. Через несколько часов ей предстоит тяжелый разговор с отцом. Дерата подняла стакан и чокнулась с Руоримом, дождалась, когда он сделает глоток, а потом отпила сама. Вино оказалось превосходным. Ничего подобного она до сих пор еще не пила: оно согревало, давало силы, возбуждало и успокаивало одновременно. Девушке стало гораздо лучше. Она почувствовала на себе внимательный взгляд Руорима; возможно, он надеялся, что от вина настроение Дераты изменится к лучшему. Придется его разочаровать. У нее действительно слегка закружилась голова, но мозг работал четко. Она легко улыбнулась Руориму, встала, вежливо попрощалась и поспешила к себе. Первый барьер взят.

Вино вызвало сонливость. Дерата уснула, едва коснулась подушки. Вздохнула, вытянулась, языком слизнула с губ последнюю каплю и медленно соскользнула в царство грез, где исполнялись все желания, но удержать их не было возможности, потому что сны и реальность несоединимы, хотя граница между ними тонка и порой совсем размыта.

Дерата погрузилась в сон, настолько близкий к этой границе, что, с одной стороны, она знала, что спит, а с другой — воспринимала происходящее как реальность.

Дерата брела по глубокой долине, покрытой белым нехолодным туманом. Ей было хорошо (путь, как ни странно, был ей знаком), туман передвигался вместе с ней, защищал ее и дарил покой. Было неважно, куда она идет, главное — она шла, шла именно этим путем и именно в это время.

«Это как сон», — подумала Дерата во сне.

«Тогда пусть этот сон будет хорошим, — прошептало нечто внутри ее, — отдайся на волю сна…»

Путь был далеким, долина казалась бесконечной. Дерата заметила, что идет босиком. По холодной, влажной и мягкой траве.

Туман охватил ее плотнее, проник под платье, приятно холодил разгоряченную долгой ходьбой кожу.

«Как ты красива, — прошептал блестящий туман. — Я хочу ощущать тебя всегда, вот так, как сейчас. Всегда быть так близко к тебе. Ты меня чувствуешь?»

«Да», — прошептала во сне Дерата и повернулась на другой бок. Она знала, что повернулась, и одновременно продолжала идти по долине. Ей казалось, что она парит над ней, как будто ноги ее не касаются земли. Словно ее несет за собой туман. Тело двигалось навстречу его нежности и ласке, она все больше расслаблялась и при этом испытывала новые, доселе не изведанные чувства, которые ее возбуждали и заставляли желать их больше и больше. Ей было холодно и жарко одновременно, волны пота катились по коже, заставляя ее дрожать.

«Еще, — шептал туман. — Я хочу стать частью тебя, быть в тебе, течь по твоим жилам, как кровь, чтобы обладать тобой в полной мере. Ты меня хочешь?»

«Я хочу тебя», — отвечала Дерата. Она стонала во сне, но не просыпалась. Все глубже погружалась в сон, не желая возвращаться. Ей хотелось парить, она раскинула руки, заметила, что летит вверх, и опустила их…

Она чувствовала, как ее уносит туман, погружаясь все глубже в ее кожу, обдавая холодом и жаром, заставляя бушевать ее кровь, растекаясь по всему телу, пока…

…яркий свет, как горящее ядро, врезавшееся в крепостную стену, не разрушил сон. Она почувствовала боль и сладкую истому одновременно, услышала свой голос, свой резкий крик, — и сознание ее полностью отключилось.

А под Галереей шепота Марела Добросердечная, жрица Дракона, без чувств упала на пол в своей комнате, на лице ее застыл ужас.

Пришли осенние бури и дожди. Погода вполне соответствовала настроению Дераты. После отъезда Руорима отец с ней практически не разговаривал. Он достаточно хорошо знал дочь, и ей это было известно. Дерата не сомневалась, что он догадался о ее попытке выиграть время. Дабы лишить ее возможности предаваться размышлениям, он нагружал ее самыми разными делами внутри крепости. Теперь она не могла и шагу ступить бесконтрольно, а обязанностей оказалось столько, что ни на что больше сил не оставалось. Пару раз Марела пыталась поговорить с ней с глазу на глаз, но, как ни странно, им все время что-то мешало. Дерата не обратила на это внимания. Она была слишком занята своими мыслями.

Когда с деревьев облетели почти все листья, приблизился срок принятия решения. Но Дерате повезло. Дармос Железнорукий получил послание, в котором Руорим объявлял, что задерживается, потому что у него остались кое-какие дела.

— Ты читала его письма? — спросил Дармос, после того как сообщил дочери новость.

— Да, — недовольно ответила Дерата. — Готова поспорить, что их составлял его писец, потому что подобный слащавый любовный бред не может иметь ничего общего с Руоримом.