На лезвии любви - Екатерина Верхова

— Тебе ту, что я придумал, чтобы тебя убедить, или настоящую?

— Давайте обе, — флегматично отозвалась я.

— Первая звучит слишком приторно. Что-то вроде, не могу же я обманывать и рисковать будущей невесткой. И не надо так на меня смотреть! Прекрасно знаю, что звучит по-дурацки! Послушай вторую причину. Их даже две. Ты хочешь разобраться в деле отца и отстоять его доброе имя, а еще у тебя страсть к расследованиям. У меня на таких грифонят взгляд наметан!

— Это уже три причины.

— А должок с твоей смертью я вернул, — добавил Морэн.

— Это как?

— Тебе досталась одна, скажем, запасная жизнь при рождении. Лишь по праву крови. Ты была рождена уже Браунс, но кровь, даже если ее капля — а в тебе ее куда больше, — дает о себе знать. После того как ты поставила свою подпись в договоре о вхождении в род, считай, переняла куда больше способностей, которые будут постепенно давать о себе знать. И еще одну запасную жизнь. Я бы на твоем месте рисковать и проверять не стал, но... Но есть весомые доказательства, подтверждающие мои слова. Я проверю информацию.

Интересно. А если я буду выходить и входить в род Роунвесских, будет ли у меня увеличиваться количество жизней по количеству таких манипуляций?.. Абсурд какой-то.

— Я даже не буду спрашивать, откуда вам это известно. Просто скажите, может, вы еще знаете причину, по которым Уилкенсы так заинтересованы в том, чтобы породниться с семьей Роунвесских?

— Выясняю, — легко ответил Морэн, придержав меня под руку, когда я вновь чуть не поскользнулась.

Координация ни к черту! Надо все же воспользоваться выделенными бабушкой деньгами и купить себе хотя бы сапоги на плоской подошве. С канторовской погодой и дорогами они мне точно пригодятся.

— А делает ли моя дражайшая старшая родственница хоть что-то, чтобы вытащить моего отца из магтюрьмы?

— Твоего отца не могут отпустить под залог лишь по той причине, что не в состоянии найти документы.

— Не те ли документы, что вы самовольно изъяли из дела?

— Именно. И уже завтра они таинственным образом вернутся на место. И вообще-то, Эрналия, ты можешь обращаться ко мне на «ты». Так уж вышло, что ты стала нашим внештатным сотрудником.

— А зарплата внештатному сотруднику полагается?

— Отплатил тем, что перевел тебя на боевой факультет. К предстоящей операции надо подготовиться.

— Ах, значит, перевод подписал не Дарен... — глухо произнесла я.

— Документ завизировал Неррс. А вот какой именно, не суть важно. Да и у Дарена довольно простенькая подпись. Ума не приложу, почему студенты этим открыто не пользуются.

— В качестве наказания применяется исключение из ВАКа без возможности восстановления и перевода в любое другое высшее учебное заведение, — без запинки процитировала я устав.

Ого! А это вспомнила с легкостью. Лучше бы что-то другое так запросто всплывало в памяти.

— Какое счастье, что я не студент, — хмыкнул Морэн.

— Кое-что ты все же забыл рассказать, — напомнила я, перейдя на «ты», это даже показалось мне вполне естественным.

— Это я оставил на десерт, — протянул Морэн, сворачивая к бульвару неподалеку от академии. — Тебе нужно порвать с Дареном.

— Что, прости? — подозрительно спокойно уточнила я.

— Все то время, пока мы разбираемся с Уилкенсами, вам не стоит встречаться, — как ни в чем не бывало произнес Морэн. — До нашего разговора мне удалось его отвлечь, но уже сегодня вечером он наверняка попробует с тобой встретиться. Ты должна его отшить.

— Нет.

Этого разговора я ждала две недели! Не хочу и не буду порывать с Дареном, если еще вообще есть, что рвать. Как по мне, от и без того тонкого материала остались лишь лохмотья.

Возможно, какое-то время мне и правда стоит держаться на расстоянии — в Канторе, да и во всем королевстве, знают о нашей помолвке с Ричардом Уилкенсом. После тех слухов, что были пущены, когда отца взяли под арест, я плевала на любые сплетни с высокой колокольни, как, впрочем, и на собственную репутацию, но для дела мне стоит хотя бы видимость примерной невесты сохранять. И уверена, Дарен это поймет. Если все объяснить.

Последнее я и озвучила.

— Нет, не поймет. Я знаю кузена. — Морэн вздохнул и притормозил, чуть разворачиваясь корпусом. — Если ты придешь к нему и выложишь все как духу, он скажет, что сам во всем разберется и тебе вообще не стоит забивать этими проблемами голову. И он, черт возьми, пойдет разбираться. Сперва навестит твою драгоценную бабушку, следом наведается к Уилкенсам. Когда все пойдет по... кхм, заднице, обратится к его величеству. В общем, шуму наведет столько, что я за год на разгребу. Дарен прямолинеен и патологически честен, совершенно бесхитростен и не обладает и толикой того азарта, что есть у нас.

— Так дело в азарте? — зацепилась я, не желая принимать аргументов. Сердцем не желая, разум уже в который раз согласился с главным дознавателем королевства.

— Дело в... деле. Как бы странно это ни звучало. Сама посуди, что ты теряешь?

— Дарена, — совершенно честно и без лишнего смущения призналась я. Говорить с Морэном Неррсом о таких вещах было неловко, но эта неловкость довольно быстро сходила на нет.

— Я тебе говорил о том, что Неррсы однолюбы, так что никого ты не теряешь, — фыркнул Морэн. — Ну, пострадает Дар пару-тройку недель, помучается, а потом мы ему все вместе объясним. Я даже готов героически подставить лицо под его кулак. В очередной раз. И вообще, ему полезно! Знаешь, сколько сердец он разбил? Считай, что отомстишь за весь женский род.

— Да не хочу я ни за кого мстить! — в голосе прозвучало негодование.

Сама же я думала о том, как найти компромисс. Нечто среднее между тем, что предлагал Морэн, и чего хотела я.

— Я не смогу. Не смогу сказать ему, что все кончено. Еще даже ничего не начиналось!

— Это у тебя ничего не начиналось, — хмыкнул Морэн. — Просто ты не видела, как он страдал над твоим умирающим телом. Я чуть не разрыдался, честное слово. И это с учетом понимания, что ты выживешь. После того что он тогда пережил, с месяцок погоревать над разбитым сердцем — ерунда.

— Я подумаю об этом.

— Думать надо быстрее. Полчаса назад он вышел из кабинета его величества и, уверен, уже готовит для тебя романтическое свидание при свечах.

Романтическое свидание при свечах с Дареном. Разве я смогу на него не пойти? Сердце глухо заныло. Смогу. Если так надо, смогу. Но не стану говорить Неррсу грубости и разбивать сердце. Да и не верю я, что с его сердцем и правда происходит что-то особенное.

Когда я внутренне смирилась с мыслью о том, что в ближайшие три недели — как минимум до Первого дня — не смогу выяснить, кем мы с Дареном приходимся друг другу, показались ворота академии. Морэн остановился неподалеку, попрощался. И в своей привычной шутовской манере сообщил, что мы увидимся раньше, чем я могу себе представить.