Каротажники - Мурад Назарович Реджепов

Но это не всё. Орущего благим матом водителя уазика зажало между рулём, крышей и капотом. Мастер достаёт из инструментального ящика, оказавшегося на уровне глаз, винтовой домкрат. Подложив деревянный брусок, с его помощью отжимаем крышу и вытаскиваем вконец изоравшегося водилу, практически целого, только босиком. Геологические сапоги, в которых он был, зажало погнутыми педалями.

Вот так, началась моя работа в промысловой геофизической экспедиции. Этот первый, незабываемый выезд на работу, мог стать и последним. Но как говорится, все отделались лёгким испугом, кроме моториста Паши. Ему, лежащему в спальном мешке, досталось по заднице рессорой, которую везли как запчасть для ремонта ГАЗ-66.

Остальной народ, включая и двоих сидевших в кабине, был более — менее цел. Видно помог ангел хранитель и барханный песок, на который вылетел с шоссе уазик, с уснувшим водителем.

Отправленный на попутке до ближайшего населённого пункта инженер, дозвонился до руководства и вызвал помощь, прибывшую к обеду следующего дня. Это станция, на базе ГАЗ-66 с кунгом — будкой с двумя окнами с каждой стороны и диванами под ними, в сопровождении инженера по безопасности движения. Зацепив тросом сбоку за раму, ставим уазик на колёса и берём на жёсткий буксир. Пострадавшего больше всех моториста Пашу, кладём на крышку дивана и так заносим в салон, ставим на пол. Грузимся сами с вещами и в обратный путь, на базу. Нам везёт — стоит жаркая погода и все гаишники попрятались.

Поздней ночью, без приключений, добираемся до гаража экспедиции. Здесь уже ждёт знакомый автобус с водителем — развести нас по домам. Моториста, перед тем как отправить в больницу, инструктирует инженер по СБД. Что-то типа шёл, споткнулся, упал на задницу — бытовая травма.

На следующий день, с нами тоже провели беседу. О дорожном происшествии предложено забыть. Как будто ничего не было. Главный принцип — лишь бы никто ничего не узнал об аварии, случившейся из-за нарушения техники безопасности по перевозке людей. Это было ясно — вопрос понятен и усвоен ещё со студенческой скамьи!

Тогда всё, представлялось продолжением безбашенных институтских приключений. Вроде лазания на четвёртый этаж по решёткам, к девчатам, в общежитии текстильного комбината. Или ночного похода по горам, за выпивкой, на геологической практике. А ещё круче — угнать грузовик на военных сборах и сгонять за пивом в город. С тем-же принципом — чтобы никто ничего не узнал!

Только много позже, на собственном опыте, я понял, что в условиях экспедиционной жизни любая, даже незначительная ошибка, может привести к тяжёлым последствиям. Инструкции действительно написаны кровью, а везение не бывает бесконечным. Отсутствие запасной камеры, приводного ремня или не плотно закрытая канистра с водой, и ты будешь долго помнить, как пишется “memento mori”. Если сумеешь выжить и вернуться домой.

Моторист в больнице, у начальника отряда лёгкое сотрясение мозга и рана на голове, ну и остальные по мелочи. Короче — всех в отгул, до полного выздоровления. А мне, после непродолжительной беседы и очередной росписи в журнале по технике безопасности, теперь надо выезжать с другими людьми.

Второй фальстарт

Отряд, в котором предстоит работать, состоит из четырёх человек. Я — пятый. Наша техника, стоящая на базе экспедиции, это две спецмашины. Станция, на базе автомобиля ГАЗ — 66 с будкой, набитой под завязку каротажной аппаратурой и трёхосный подъёмник ЗИЛ — 131, с большим барабаном бронированного кабеля. Знакомимся перед выездом. Мой новый начальник — Мухаммед, сокращённо Мухам, весёлый мужик с фигурой борца средневеса, инженер — Ораз, моторист и по совместительству мастер — дядя Ваня и наконец машинист Сабир. Путь предстоит дальний, поэтому выезжаем рано утром.

Дорога до места работы занимает почти два дня. Сначала 600 километров по асфальту и ночёвка у реки, перед заездом в пески. Затем, с утра подъём на огромные песчаные холмы, где ближе к вершине видим памятник военным вертолётчикам, погибшим здесь. Дорога, если можно это назвать дорогой — песок, размолотый в мелкую пыль тяжёлыми машинами, продолжается до буровой.

На месте выясняется, что скважина не готова. Начальник буровой во избежание неприятностей и штрафных санкций, выставляет трёхлитровый баллон спирта. Просит сутки — двое подождать, пока идёт ремонт. Наш начальник, не возражает. Быстро накрываем на стол и ожидание становится не таким томительным. На улице ветер и непогода, а в станции тепло и уютно. После хорошего застолья, расслабившись, залезаю в спальный мешок и засыпаю.

Проснувшись наутро, не верю своим глазам. Вокруг всё заметено снегом. Рядом стоит наш инженер, одетый в ватник.

— Лезь на буровой станок, антенну от рации повесь, — говорит, протягивая моток медного провода с изоляторами на конце, — только поаккуратней, всё во льду.

Во время вчерашних посиделок мне подробно объяснили, что должен делать техник отряда. Погрузочно — разгрузочные работы, сборка скважинных приборов и оборудования, вымотка и смотка кабелей, подключение к сети буровой, заземление и так далее…

– “Прислуга за всё,” — так ёмко и обидно обозвал работу техника Мухам.

Установка антенны для радиосвязи было одним из пунктов обязанностей техника. Для чего выяснили, не боюсь ли я высоты, как обстоят дела с вестибулярным аппаратом. Делать нечего, выбираюсь из спальника и одеваю всё что нахожу в своей сумке. Поверх натягиваю полученные со склада геологическую куртку, штаны и сапоги.

Холодный ветер на буровой рвёт одежду, металлические лестницы покрыты льдом, сапоги скользят, с трудом удаётся добраться до первой площадки. Закрепляю один конец антенны к ограждению, а второй скидываю на землю, где её подбирает инженер и заводит в окно станции. Спускаться приходится, пятясь задом, держась, замёрзшими даже в рукавицах руками, за поручни.

Трясясь от холода добираюсь до станции. Теперь понятны шутки ребят — “на пляж собрался”. Надо было больше тёплых вещей брать из дома. Но кто-же знал, что погода так резко изменится.

Сеанс утренней связи в разгаре. Начальник передаёт сводку по отряду за сутки и в конце интересуется погодой на базе в городе.

— Утром солнечно, градусов двадцать пять тепла, — слышим мы голос диспетчера Володи, — а что у вас?

— Снег, минус пять и сильный ветер — отвечает Мухам, — это Карабиль, тут вам не равнина, здесь климат другой.

Звучит почти по Высоцкому, но от этого не легче. Время близится к двенадцати. Мы в полном составе, протаптывая дорожку в снегу, отправляемся на обед в столовую буровиков. По разговорам среди народа выясняется, что ремонт из-за мороза невозможен. Автотранспорт стоит, дороги замело.