Верум - Кортни Коул

Потому что я одна.

Я встаю с постели и на дрожащих ногах подхожу к ночному столику Финна. Взяв в руки его медальон с образом святого Михаила, надеваю его на шею.

Сжав его в своих ладонях, я читаю молитву, каждое слово с трепетом вырывается из моего рта и застывает на губах.

Святой архангел Михаил, спаси нас в этой битве. Защити нас от слабости и проделок дьявола. Ему не устоять против Бога нашего, которому мы смиренно молимся. Помоги нам в этом, о князь сил небесных, наделенный Божьей силой. Свергни же в преисподнюю Сатану и все злые силы, что рыскают по миру в поисках сломленных душ. Аминь.

Я повторяю молитву три раза подряд.

Теперь я в безопасности.

Теперь я в безопасности.

Теперь я в безопасности.

Теперь я в безопасности. На мне медальон Финна. Я под защитой.

Я чувствую, как все дрожит и клокочет у меня в груди, когда я наконец вздыхаю с облегчением. Но как только я это делаю, дверь со скрипом открывается, и я снова оказываюсь лицом к лицу с моим безумием.

Мои и без того испуганные глаза распахиваются еще шире, узрев невозможное.

Финн.

Мой погибший брат.

Стоит на пороге своей комнаты.

– Ты в порядке? – торопливо спрашивает Финн, его взгляд устремлен прямо на меня, а его губы двигаются, хотя я точно знаю, что он мертв.

Он видит мою панику, он чувствует мой ужас. Потому что брат знает меня лучше, чем кто-либо из ныне живущих.

Быстрыми шагами он пересекает комнату и оказывается передо мной, опускаясь на колени, я чувствую холод его ладоней, когда он берет в них мои руки.

Святой архангел Михаил, спаси нас в этой битве.

Это не может быть он. Но я не могу отрицать того, что прямо перед глазами я вижу бледные пальцы Финна, едва заметное родимое пятно на костяшке среднего пальца: я точно знаю, что это он. Я видела это родимое пятно сотни раз, я узнаю эти руки среди тысячи других.

– Финн. – Мне наконец удается произнести хоть что-то, хотя и это всего лишь тихий шепот.

Он кивает. Я снова ощущаю его тепло. В замешательстве я провожу рукой по его груди и обнаруживаю ответ на все свои вопросы. Своей ладонью я чувствую биение его сердца, настоящее, мощными ударами отдающееся сквозь его тонкую грудную клетку.

Бум.

Бум.

Бум.

Нет.

Этого не может быть.

– Может, – снова кивает он, и я понимаю, что только что произнесла это вслух.

Защити нас от слабости и проделок дьявола.

– Я сумасшедшая? – спрашиваю я обессиленно, все чувства, которые были в моем теле, покидают меня.

Все мои конечности немеют. Я словно превращаюсь в деревянное изваяние. Я будто губка, лишившаяся всех ощущений, и я впитала в себя все то безумие, в окружении которого я находилась всегда, сама лишилась рассудка. Это единственное разумное объяснение происходящего.

Финн протягивает свою тощую руку и обнимает меня за плечи, и я всем своим обмякшим телом прижимаюсь к его груди, мое ухо находится на уровне его сердца, не оставляя у меня больше никаких сомнений.

Бум.

Бум.

Бум.

– Это невероятно.

Все, что я произношу, я могу говорить только шепотом. Даже эти два слова.

– Теперь ты не можешь доверять собственным глазам, Калла, – торжественно заявляет он, а его голубые глаза, такие до боли знакомые, буквально светятся чистотой и ясностью, – но ты должна поверить мне.

Я так и поступлю, потому что он единственный, кому я могу доверять.

И он это отлично знает.

Но…

Это слишком далеко от реальности. Моя реальность – это смятая, словно кусок бумаги, красная машина, а еще белый надгробный камень. Сладких снов, милый Финн.

И те стрекозы, и тот солнечный свет тогда. Кладбище и слезы.

Ему не устоять против Бога нашего, которому мы смиренно молимся. Помоги нам в этом, о князь сил небесных, наделенный Божьей силой. Свергни же в преисподнюю Сатану.

– Как такое вообще возможно? – спрашиваю я дрожащим голосом, боясь поверить тому, что я вижу, боясь, что хоть капля надежды поселится в моем сердце.

Финн смотрит в сторону, а его руки все еще сжимают мои.

И все злые силы, что рыскают по миру в поисках сломленных душ. Аминь.

– Потому что просто так есть, – твердо произносит он, – я не могу рассказать тебе всего. Ты должна прийти к этому сама. Но я уверен, тебе это удастся, Калла. У тебя все получится.

О Боже, только не опять. Снова это «я не могу рассказать тебе это, потому что правда уничтожит тебя».

В моей груди образуется вакуумная пустота.

Мое дыхание ускоряется.

Я не могу сделать это снова.

Только не это.

Это уже слишком.

Финн видит выражение моего лица и ловит меня, когда я уже готова упасть ему на грудь, обмякшая и обессиленная. Ему всегда удается поймать меня в самый нужный момент.

– Твое сознание – потрясающая штука, – уверяет меня он, – это не проклятие, а дар.

Он так хорошо знает меня! Он понял, о чем я думаю.

– Ты настоящий? – спрашиваю я шепотом, прикрыв глаза.

В ответ он лишь улыбается.

Это последнее, что я вижу.

Затем все погружается в безмятежную, благодатную тьму.

Слава тебе, святой Михаил!

Когда я просыпаюсь, вокруг все еще темно. Длинные тени ниспадают на пол, но очень быстро я осознаю, что я больше не в комнате Финна. Я уже в другой постели, на мне моя пижама, а чистые простыни обвились вокруг моей руки.

Я бросаю взгляд на потолок, осматриваю стены, длинные силуэты теней и только потом замечаю фигуру, сидящую около моей кровати, до сих пор спрятанную от меня под покровом тьмы.

– Финн? – спрашиваю я тихо, надеясь, что это снова окажется мой брат.

Но отвечает мне голос, который я совсем не ожидаю услышать.

– Как ты, цветок каллы?

Дэр.

Конечно же. Это не может быть Финн, потому что он мертв.

Я сглатываю, а Дэр тем временем наклоняется вперед, его подбородок освещает лунный свет, а глаза сияют потусторонним блеском.

– Ты настоящий?

Мои слова вырываются из моего рта шепотом.