Как тебе такое, Iron Mask? - Игорь Савельев

– Ну и где ты это прочитал?.. Серьезно? Ты считаешь, что телеграм-канал – это надежный способ получения информации о мире? – Алекс хихикал еще, но, возможно, это было уже нервное. – Ну и что, что это канал BBC?..

Стюардесса стала настойчивей.

– Да погодите! – рявкнул ей Алекс на русском, а сам полез на BBC и вообще смотреть, что происходит. Но, как ни странно, сайты не грузились, он лишь потом понял, что айфон пытался подключиться к той сети, которая была десять минут назад в аэропортовском баре, и лучше бы совсем выключить Wi-Fi, но с развеселых пятидесяти граммов Алекс и до этого не допер, так что оставалось только броситься чуть ли не в объятия аэрофлотовской женщине – красной с золотыми завитушками (оказывается) – боже, воплощенная хохлома. Ибо хохлома теряла терпение. Так что Алекс решил: была не была. Он пробежал по трубе, хотел схватить The Sun или The Times из богатой раскладки возле борта, но даже этого не успел и, разгоряченный, рухнул в руки экипажу, и за ним немедленно задраили Великобританию.

Как на «Титанике».

А неплохо быть на «Титанике», когда ты знаешь, что случится и в какое время надо начать выбираться с третьей палубы на первую, и вообще все это становится похоже на щекочущий нервы квест.

Тем более он и так на первой. Это бизнес-класс.

Алекс осушил поднесенный другой хохломой бокал шампанского, прежде чем плюхнулся на свое кресло.

Сосед Алекса, человек с лицом польского фермера, поднял бокал – будто поприветствовал тостом, дальше Алекс рассмотрел пиджак от Dege & Skinner и понял, что лица обманчивы.

– Пожалуйста, пристегнитесь, – прощебетала хохлома № 3.

Jesus, даже пряжки ремней позолочены – какой же trash.

– Вы летите в Москву или транзитом? – спросил Алекс.

Его как-то не отпускало. Джентльмен благосклонно подтвердил, что да, в Москву.

– А вы?

Алекс горячо подтвердил.

– Вы что-нибудь слышали про танки?

Джентльмен скривился и щелкнул ногтем по газете, лежавшей у него на коленях:

– Вы об этом?

Самолет разбегался-разбегался-разбегался и…

– Почему вы так встревожены? – спросил джентльмен, протягивая Алексу The Times.

– Я немного боюсь летать, – соврал Алекс. – Немного нервничаю.

«Немного»? Да его колотило.

– А-а… Хотите виски?.. А то я подумал, это из-за того, что происходит в Москве. У вас бизнес с Россией?

– В общих чертах, – ответил Алекс.

Когда-то ему было приятно, что в нем не узнают русского, потом стало все равно. Он разглаживал газетную полосу, пытаясь не выдать своего смятения, потому что глаз выхватил вдруг из какой-то выноски – петитом – Nikolaev.

– Я бы вас обнадежил, что теперь самое время делать бизнес с Россией и перед вами, молодыми, открываются все пути, но увы. В России это происходит каждые двадцать лет и, кажется, ничего не значит, – заключил джентльмен, откинулся в кресле и раскрыл рот, как на приеме у дантиста.

Солнце осторожно поползло по газете. Алекс осторожно начал читать.

Какой он дурак, раньше не залез на сайт The Times, эта статья там наверняка с утра… Да никуда не залез. Меньше трахаться надо было, вот что.

Впрочем… Впрочем, впрочем. Из большой и нудной статьи не следовало ровным счетом ничего. Вернее, Алекс, выхватывая кусками, запутывался все больше. «Что означает переворот в Москве?» Какие гигантские буквы. Oh shit.

– …Не исключено, что это тот самый самолет, – брюзжал сосед.

Из «бизнеса с русскими» он сложносочиненно выводил все, что слышал про русских за двадцать лет: от недавнего Novichok до доисторического полония.

– Там были самолеты British Airways.

– Что?

– Следы полония нашли в самолетах British Airways, – повторил Алекс, не отрываясь от чтения.

Сосед замолчал, возможно, напуганный осведомленностью Алекса.

Много напыщенных претензий на аналитику, много туманных намеков, но никаких фактов. Ну да. Nikolaev якобы был в числе людей, которые вошли в какой-то чрезвычайный комитет и ездили в Сочи к [Mr. P.]у отлучать его от власти «в связи с разгулом коррупции». Последнее особенно смешно. Автор, написавший эту простыню, все кружил и кружил, все обсасывал и обсасывал единственный остроумный тезис, найденный в начале, – «Они захотели быть бóльшим [Mr. P.]м, чем сам [Mr. P.]».

– Надеюсь, это благотворно повлияет на бизнес, – заявил Алекс, возвращая газету. Он просто ухватился за тезис из разговора, ему почему-то казалось, что надо тянуть из старика какие-то подробности. Хотя с гораздо бóльшим успехом о происходящем в Москве можно было расспрашивать… ну хотя бы аэрофлотовский экипаж.

Хохлома принесла им по виски.

Алекс не очень хотел пить, но что еще делать.

– Каждый переворот обнуляет правила игры, – многозначительно заявлял Алекс.

Старик молчал.

– Мой бойфренд раньше жил в Чили, у них постоянно были какие-то перевороты, и ему кажется, что это помогло экономике.

Неизвестно, чем ответил бы на «бойфренда» отец – вероятно, микроинсультом; пожилой англичанин вряд ли был консервативен настолько, но Алекс внимательно следил – покоробит ли его это слово.

Их дернуло в подобии воздушной ямы.

– Как вы думаете? Он прав? Мой бойфренд? – напирал не очень уже трезвый Алекс.

– Я очень много об этом знаю.

– Да что вы.

– В 1998 году я входил в международную группу, которая доказывала вину Пиночета.

– Да что вы!!! – заорал Алекс так, что стюардессы выглянули из-за шторки. – Так вы следователь?!

– Не совсем, но близко, – бормотал смущенный старик, пытаясь отцепить пальцы Алекса с рукава Dege & Skinner.

– Я надеюсь, вы арестуете их всех? Вы летите в Москву, чтобы арестовать всех этих Николаевых?! – бесновался Алекс.

– Каких Николаевых?.. О чем вы?.. Прекратите, успокойтесь!

Остаток полета Алекс провел в апатии, которая всегда нападает после эйфорических доз алкоголя, и минералка с лимоном from Khokhloma не могла это исправить. Алекс засыпал, просыпался; иногда самолет сложносочиненно болтало.

Все так рвались в Москву, а Алекс – нет. В длинных шереметьевских переходах он дал обогнать себя всему эконом-классу и встал в самый хвост очереди. Наблюдал за тем, как пограничная служба или менты в сторонке прессуют какого-то испуганного мужика, у которого что-то не так с визой (а тот ни бе ни ме по-русски), Алекс вяло подумал помочь, но нашелся кто-то другой. Он понял, что это может случиться здесь. Арест.