Как Эдвард свалил новогоднюю ёлку - Лада Монк

человек, мы с папой можем тобой гордиться. Ты не только отважился признать свою вину, никому другому её не приписывая, но и убрал все осколки, постарался сделать так, чтобы возникшая неприятная ситуация не породила ещё больше несчастий. А главное, разумеется, то, что ты ничего от нас не скрыл и сказал правду. Это был правильный и серьёзный поступок.

— Очень серьёзный, Эдвард. Очень серьёзный, — подтвердил папа, приблизился к Эдди и положил обе руки на его плечи. — Я бы хотел тебе кое-что рассказать, только обещай, что не скажешь Софии и Валькирии.

— Клянусь! — пообещал Эдвард. Его глаза загорелись, а дыхание перехватило в трепетном ожидании приобщения к отцовской тайне.

— Хорошо, я тебе верю. Пусть это будет наш секрет, — сказал папа и заговорил несколько тише, чтобы София и Кири его точно не услышали. — Ты знаешь, когда я был примерно в твоём возрасте, со мной произошла похожая история. Наверное, все мальчишки через это проходят, когда взрослеют. Такой уж у нас особый талант — разбивать всё, что может и не может в силу своих структуры и формы разбиться, правду же говорю?.. Во-о-от. И я как-то взял у своей матери, твоей бабушки, из шкатулки с украшениями стеклянную брошку в виде ящерицы, ну, захотел с ней поиграть. А она возьми да и сломайся прямо у меня в руках! На две равные части развалилась, как сейчас помню. И, конечно, я тогда не нашёл в себе смелости признаться матери, что поломал её брошь. Я боялся, что меня отругают. Осколки я закопал её во дворе, а для родителей придумал невообразимую небылицу о том, как матушкину брошь, пока она лежала, всеми позабытая, на веранде, утащила сорока. До сих пор не знаю, как они в это поверили. Мне, старому и страшному дядьке, до сих пор стыдно, что я их тогда обманул… Но вскоре я равно был вынужден рассказать им правду. Когда я зарывал стекляшки, один из осколков вонзился мне прямо в руку, я не мог вытащить его сам и не мог попросить помочь родителей, потому что тогда было бы нужно открыть им всю правду о случившемся. Рука долго болела и распухла, пришлось ехать к доктору. Тогда-то всё и выяснилось. Меня, конечно, не ругали и в угол не ставили: я сам, балбес такой, наказал себя, две недели ходил с замотанной по самое запястье лапой — ни тебе из рогатки пострелять, ни в пруду улиток половить. Да и так бы не наказали. Родители — на то ж и родители, чтобы всегда принять, простить и крепко-крепко обнять. А если бы я не струсил и сразу сказал, как всё было, то не мучился бы, так что я с того момента твёрдо решил, что никогда и ничего не буду скрывать от отца с матерью. А твоим поступком, Эдвард, я восхищён. Ты большой смельчак и настоящий герой. Совсем уже вырос, взрослый стал, отважный и готовый брать на себя ответственность за всё, что ты делаешь. А сейчас давайте забудем плохое и поднимемся на второй этаж, надо девчонкам помочь нарядить ёлку.

Праздники оказались спасены! Мама с папой, Эдди, София и Кири, смеясь и играя, своими руками сделали больше ёлочных игрушек, чем у них когда-либо было. Пышные еловые ветви украсили разноцветные бумажные цветы, вырезанные из салфеток снежинки, раскрашенные скорлупки орехов с золотой тесьмой, заплетённые в косички шнурки и ленты, глиняные фигурки и куколки из пряжи. Все остались довольны проделанной командной работой, понимая, что украшения, изготовленные из бумаги, лоскутков ткани и картона никогда не разобьются и ещё долгие годы будут напоминать о проведённом в кругу семьи вечере перед чередой Зимних торжеств.

А Эдвард дал самому себе новое обещание. Он обещал, что никогда ничего не скроет от мамы и папы, всегда будет говорить им только правду и делиться всеми событиями, происходящими в его жизни.