Тени - Елена Колесник

Я, естественно, подумал, что какая-то девушка хочет со мной познакомиться, дело житейское. Почему бы мне, одинокому мужчине, не помочь красивой девушке? У девушки проблемы в жизни, пообщаться не с кем, не вопрос – можно и пообщаться. За пять минут я написал ответное письмо:

«Доброго вечера, тень.

Да, понимаю. Вокруг враги. Мы окружены, как говорил старик Хемингуэй. В тебя стреляли, попали, ты погибла. Теперь ты тень. Но бывает и наоборот, редко, но бывает, история знает такие случаи. Когда тень превращается в улыбающееся существо. Возможно, не все потеряно. Хотя нет, потеряно все и с самого начала. Мы обречены. Мы смертны и этому нет альтернативы. Можно спешить жить, можно лентяйничать – разницы нет. Можно любить безумно и быть любимым, можно прожить всю жизнь в поисках и не найти – суть одна. Поэтому выбор за нами, раз разницы не существует, быть счастливым или нет, радоваться разной чепухе или грустить по такой же чепухе. Я небольшой специалист в эпистолярном жанре. Мне проще разговаривать по телефону. Мой – 9597530. Будет желание, звони в любое время. Кирилл».

Девушка мне не ответила, и через несколько дней я забыл о письме.

Я много времени проводил в телефонных разговорах с Кирой. Вообще, у меня очень мало свободного времени. Я владелец маленькой компании, которая забирает меня всего, причиняет массу хлопот, принося при этом минимальный доход. Кроме того, у меня множество увлечений, съедающих время, которого и без того нет. Так что обычно мы болтали по телефону, когда я ехал с работы домой, или ночью. Мы познакомились с Кирой прошлой осенью в Интернете. Кира в то время лежала в больнице. Ей оперировали спину. Начали с переписки, позже перешли на телефонные звонки. Наши разговоры были то частыми и продолжительными, то затихали на несколько дней, а бывало, и недель. Болтали мы обо всем подряд. В основном ни о чем, о всяких пустяках, и это было приятно. Иногда Кира вдруг начинала обсуждать со мной разные философские штучки. С одной стороны – ненавязчиво, а с другой – как-то очень твердо, как будто пересказывала уроки математики отстающему ученику. К рассказам Киры я никак не относился, в том смысле, что не имея никаких собственных убеждений, я просто слушал, просто думал об услышанном, стоя в московских пробках по дороге из офиса. Без эмоциональной нагрузки. Так размышляют о головоломке, которую нашли в старой книге на чердаке.

Сейчас Кира осела где-то высоко в горах, а по причине непогоды, вероятно, или вследствие чего-то там еще звонила мне почти каждый день. К тому же у нее украли ноутбук, который, как я понимал, был ее любимым развлечением, она все время что-то писала – рассказы, заметки. Я не очень понимал, где она находится, но то, что украли ноутбук, мне сразу как-то не понравилось. Сидя в машине, я старался понять, кто это мог утащить ноутбук в затерянном высоко в горах отеле, где все друг друга знают, да еще и отрезанном от цивилизации непогодой. Я ничего не придумал, но эта незаконченная мысль, как незакрытая программа в компьютере, так и осталась у меня в голове.

Происходящие с Кирой события словно соревновались по своей абсурдности: один из ее друзей поехал за билетами на самолет для Киры и ее сына и упал на машине в пропасть; он не погиб, но лежал в коме в больнице. Его родители почему-то решили, что теперь Кира должна выйти за него замуж, а поскольку он в коме, то мужем ей пока будет его брат-близнец. Сидя утром в машине, я размышлял, что это: то ли Кира свихнулась там в своих горах от тоски и одиночества или, может, от недостатка кислорода, и поэтому несет полный бред, то ли вокруг творится что-то мне непонятное, а Кира почему-то находится в центре этих странных событий. Ник какому выводу я не пришел, ни один из вариантов меня не пугал. Просто было интересно.

Когда обессилившая после дневного катания, а теперь блаженно развалившаяся на гостиничной кровати Кира рассказывала о случившемся Кириллу, ей было смешно, а Кириллу грустно.

– Я, конечно, не знаю ситуации и не вправе тебе советовать, – говорил он. – Но если ты в самом деле не собираешься замуж за этих одноликих братьев, тебе, наверное, самое время задуматься об отъезде. Я с удовольствием тебя встречу. Хочешь?

– Хочу. Неужели ты думаешь, что это все серьезно?

– Я ничего такого не думаю, но, по-любому, играть в игры с жителями гор не советовал бы. Тем более в такие, правил которых ты не знаешь, да и правил-то, скорее всего, никаких нет. Я ничего не имею против горцев, и готов признать, что они вполне достойные члены общества, но существуют они по каким-то своим, нам неведомым и непонятным законам, и мне кажется, тебе не стоит в эти законы вникать. Так что делай ноги, то есть бери билет на самолет и лети прямо в мои объятия.

– Я подумаю…

– Только, пожалуйста, не увлекайся этим процессом, в смысле, думаньем. Вредно это. Истощает. И ум, и тело. Кроме того, как мне видится, времени на раздумье у тебя, собственно, не очень-то и много.

– А вот пугать меня не надо.

– И не думал тебя пугать, тем более, по-моему, пугать тебя бесполезно. Ты упертая. Как решишь, так ибудет.

– Да я в общем, уже сама давно хочу в Москву, но вроде как-то неудобно… Данил все еще очень плох.

– Неудобно спать на гвоздях. Насколько я понимаю, ты почти месяц сострадаешь семье покалеченного. По-моему, уже достаточно, в том случае, если, конечно, нет ничего личного.

– Личного нет… – в непонятном раздумье произнесла Кира. – Завтра, когда поедем в город к Данилу, куплю билет. Решено.

Сказано – сделано. На следующий день после посещения безжизненного тела первенца Арно, Кира, сославшись на то, что ей необходимо кое-что купить, пополнить телефонный счет и проч., рассталась с Давидом, условившись встретиться с ним через два с половиной часа на центральной площади.

– А я пока навещу своих и сгоняю в банк, – сказал Давид, высаживая ее у единственного торгового центра города.

– Пока. – Она поцеловала его в щеку.

– Не опаздывай.

Авиакассы находились недалеко. Но время их работы привело Киру в ужас, смешанный с восторгом – восторгом перед жителями города, которых устраивает, что билет на самолет можно купить два раза в неделю, и только с двух до пяти. Вздох облегчения вырвался у Киры, когда она подсчитала, что касса откроется через сорок минут. «Повезло. Завтра я бы осталась ни с чем». Она направилась в торговый центр. Купила там зубную щетку, защитный крем, две пары носков и гель для душа. Узнала, где можно оплатить телефон, и через несколько минут стояла, томимая ожиданием, у авиакасс. Та, что продавала билеты, появилась в полтретьего, когда Кира, чтобы удержать себя в руках, уже спасалась аутотренингом и ходила взад и вперед по узкой дорожке напротив здания касс.

«…Я смотрю на людей, суетящихся вокруг меня, куда-то спешащих, пьющих, едящих, целующихся. Они становятся мыслями, которые в это мгновение проплывают перед моим внутренним взором. Они не оказывают на меня никакого влияния. Я сама по себе, они сами по себе. Мысли – это люди, на несколько мгновений появляющиеся передо мной, чтобы потом навсегда исчезнуть. Они пройдут мимо, если не хватать их за руки. Я иду своей дорогой, они своей. Я иду легко и свободно, мое сознание свободно, как свободен мой путь. Ибо мое сознание – это мой путь, а мой путь – мое сознание. Я ощущаю свою внутреннюю свободу. Никто и ничто не может остановить меня на моем пути, ведь мой путь свободен, сознание мое свободно. Оно пусто».