Окаянь - Александр Васильевич Коклюхин

отсюда подхватить велели? — обернулся к Зотагину, зачем-то протиравший и без того чистые фары огромного зелёного грузовика, круглолицый водитель.

Он был под стать своей машине. На вид чуть за пятьдесят. Широкоплечий, пузатый, на голову выше Зотагина. Страдающий от жары, судя по прилипшим к мокрому лбу прядям седоватых волос. Внушительный живот водителя туго выпирал из-под застёгнутых пуговиц рубашки в крупную синюю клетку с засученными выше локтя рукавами, Штаны держались только благодаря подтяжкам. Но больший интерес у Зотагина вызвал его грузовик. Он и впрямь был огромным. Настоящий монстр с длинным капотом, тремя ведущими мостами и колёсами в половину человеческого роста, обутыми в широкопрофильную резину с армейским протектором. Явно не для гражданских нужд машина. В чём в чём, а в этом Зотагин хорошо разбирался. Всю жизнь баранку крутил, да и в тайге, откуда былую мощь китайцам вывозить помогали, тоже много разного железа навидался. И такой же шильдик с буквами «КрАЗ» наверху решётки радиатора там встречал. Только те машины были ржавыми, а эта матово отсвечивала свежей краской.

— Чего уставился, будто пятак проглотил? — заметил интерес Зотагина к машине водитель. — «Лаптёжника» никогда не видел?

— Нового никогда, — ответил Зотагин.

— Верно узрел. Этот едва лишь неделю назад с конвейера сошёл, — хлопнул ладонью по крылу грузовика водила. — Откуда о «лаптёжнике» знаешь? Мамка сказки на ночь рассказывала?

— В тайге видел, — ответил Зотагин. — Мы с армейских заброшек технику на переплавку вытаскивали. Случалось, и такие, как этот, там попадались.

— Разбираешься, выходит. Так что ли?

— С детства жизнь на кардан мотаю.

— Вон оно даже как! Тоже из шоферни, значит! Тогда разрешаю Потапычем меня называть! — он той же тряпкой, что протирал фары, вытер ладонь и протянул руку Зотагину. Ладонь всё равно осталась влажной. Рукопожатие было по-медвежьи хватким и сильным до хруста в пальцах. И впрямь, Потапыч.

— Александр, — назвался Зотагин.

— Да знаю, я, что Сашкой тебя кличут, — отпустил его руку Потапыч. — Сказали за кем крюк делать придётся. Садись давай, безлошадный. На мне сегодня поедешь. Чем самому-то рулить приходилось? — спросил он уже в кабине, поудобнее устраиваясь на своём месте.

Зотагин сказал.

— Так ты у нас из дорожной аристократии, оказывается! И стол, и дом всегда с собой возил. Ну, здесь у нас таких радостей нет, сам видишь. Привыкай потихоньку.

Кабина на самом деле была без особых излишеств. Вернее, излишеств здесь совсем не было. Кондиционер отсутствовал. От жары спасали опущенные стёкла дверей и приоткрытая рама ветрового стекла со стороны водителя. Обитые искусственной кожей сиденья на анатомические совсем не походили. Всё остальное также утилитарно и сурово.

— Куда мы сейчас? —захлопнул дверцу со своей стороны Зотагин.

— В учебку. Тебе что, не сказали разве?

— Мне про базу какую-то говорили.

— Так это она и есть.

Двигатель «лаптёжника» почти сразу схватился от хрипло взвизгнувшего стартера и громко затарахтел на холостых оборотах. Потапыч снял машину с ручного тормоза и, выжав педаль сцепления, включил первую передачу. Грузовик, дрогнув, тронулся с места. Потапыч вырулил со стоянки на дорогу и прибавил скорость.

Глава 2

2.

«КрАЗ» двигался в потоке машин, вызывая раздражение водителей легковушек, словивших в открытое окно салона вонючий солярный выхлоп из высоко расположенного глушителя грузовика. Своё недовольство они выражали продолжительными или частыми гудками при обгоне.

— Сами виноваты, — ворчал Потапыч. — Видят же, что машина новая, не обкатанная ещё, так ведь нет, прямо под колесо жмутся! Как кутята к мамкиной титьке!

Сравнение рассмешило Зотагина. С другой стороны, Потапыч был к ним несправедлив: на оживлённой городской улице от его махины увернуться трудно. Соседства избежать тоже не получится. Особенно на светофорах. Вдобавок Зотагин никак не мог взять в толк, откуда у Потапыча этот антиквариат, да ещё в столь приличном состоянии. Он, помнится, сказал, будто прямо с конвейера, но как-то не верилось. Не может быть, чтобы в машине с конвейера отсутствовали элементарные удобства, вроде климат-контроля и нормальных сидений. Не говоря уж о бортовом компьютере и прочих электронных помогайках, без которых водителю в наше время просто не обойтись. Разве только когда-то давным-давно.

— Молодец! Верно мыслишь! Соображалка, вижу, работает! — подтвердил Потапыч. — Именно оттуда. Кременчугом это твоё давным-давно когда-то называли. Тамошний завод «лаптёжники» выпускал. Потому и зовутся «КрАЗами». Понятно?

— Когда-то? — удивился Зотагин. — Сам ведь говорил, что он прямо с конвейера сошёл, — напомнил Зотагин, с завистью проводив взглядом проехавший навстречу китайский бескапотник. В его кабине от жары явно не страдали.

— Говорил, не спорю! — Потапыч притормозил, пропустив вперёд мигавшую правым поворотником легковушку. — Ну да. Так и есть. С конвейера. Чего тут непонятного?

— И там до сих пор такое старьё выпускают? — не поверил Зотагин.

— За старьё на первый раз прощаю. «Лаптёжник» – машина хорошая. Лично проверено. Всепроходимец, одно слово. Жалко, не выпускают их больше. Завода уж лет сто как в природе не существует. Вот и приходится туда-сюда за ними мотаться… Ну куда же он лезет, засранец! — воскликнул Потапыч, резко уводя грузовик вправо, чтобы не задеть подрезавший их развозной фургончик с яркой рекламой на будке. — Задавлю ведь на хрен и фамилию не спрошу! Нет, ну ты видел? — возмущённо повернулся он к Зотагину. — Сам мне под колёса прёт, а догони я его сейчас, – в виноватых останусь! Хоть бы поворотник, гад, включил!

— Куда мотаться? Ведь завода, как ты сказал, давно нет, — вернулся к прерванному разговору Зотагин, дождавшись, когда Потапыч перестанет поминать недобрым словом идиотов с правами и таких же идиотов, кто им эти права выдаёт.

— На завод, куда ж ещё! — досадуя на его непонятливость сказал Потапыч. — Зря, видно, я тебя похвалил. Ты, по ходу, из тех верхоглядов, что два и два в уме сложить не могут. Или просто подумать лень.

— Но завода ведь нет!

— А Паром на что? — потеряв терпение, рявкнул Потапыч.