Купание голышом - Карл Хайасен

– Это большой корабль.

«А океан еще больше», – подумал Чаз.

– Еще один вопрос. Не была ли миссис Перроне накануне подавлена?

Чаз нервно хохотнул и отмахнулся:

– Даже и не думайте! Джои совершенно точно не могла покончить с собой. Ни за что. Спросите любого, кто ее знал…

– Знает, – перебил детектив.

– Да, конечно. Она самый жизнерадостный человек на свете. – Столь упорное отрицание долженствовало укрепить позицию Чаза в глазах следствия. Он любительски изучал вопрос и знал, что родственники самоубийц часто отрицают, будто замечали симптомы депрессии.

– Иногда, если человек пьян… – начал детектив.

– Да, но не Джои, – прервал его Чаз. – В пьяном виде она хихикала… хихикает.

Чаз осознал, что прикусил губу – удачный штрих к образу. Получается, будто он по правде встревожен. Детектив взял «Мадам Бовари».

– Это ваша или ее?

– Ее. – Чаз порадовался: наживка проглочена.

– Особо не похихикаешь, – отметил детектив, изучая разворот.

– Я не читал, – правдиво ответил Чаз. Он попросил у продавца в «Барнс-энд-Нобл» что-нибудь романтическое, но трагическое.

– В книге говорится о женщине, которую толком не понимал никто, даже она сама, – сообщил детектив. – Поэтому она отравилась мышьяком.

«Великолепно», – подумал Чаз.

– Послушайте, Джои вчера была счастлива. – Он уже не настаивал. – Что еще могло вымести ее танцевать на палубу в половине четвертого утра?

– В лунном свете.

– Вот именно.

– Капитан сказал, что вошел в полосу дождя.

– Да, но это было раньше, – ответил Чаз. – Около одиннадцати. Когда Джои отправилась наружу, было очень красиво.

Перед выходом из Ки-Вест Чаз посмотрел метеосводку по телевизору в знаменитом баре «Неряха Джо»[4]. Он знал, что небо очистится к 3.30 утра – сфабрикованному времени исчезновения жены.

– Ночью луна была полная, – добавил Чаз – вроде как своими глазами видел.

– Кажется, да, – отозвался детектив.

Он стоял, словно ожидая, не скажет ли Чаз еще чего-нибудь.

И Чаз сказал:

– Я вспомнил. Енот, бешеный енот бегает по кораблю.

– Ага.

– Я серьезно. Спросите у капитана. Мы на несколько часов задержались в Лодердейле в воскресенье, пока его искали.

– Продолжайте.

– Вы что, не понимаете? А вдруг на Джои напал енот, когда она гуляла? Вдруг этот чокнутый монстрик за ней погнался и она случайно упала за борт?

– Ничего себе гипотеза, – произнес детектив.

– Вы когда-нибудь видели бешеных животных? Носятся как сумасшедшие.

– Я уже знаю про енота, – сказал детектив. – В судовом журнале написано, что его поймали в прачечной для экипажа и высадили в Сан-Хуане.

– Ох, – сказал Чаз. – Ну, хорошо, что вы проверили.

– Мы стараемся работать тщательно, – ядовито произнес детектив. Неподобающе так разговаривать с обезумевшем от горя мужем, подумал Чаз. Он обрадовался, когда детектив наконец ушел, и совсем успокоился, узнав, что может собирать вещи. Каюту требовалось вскорости освободить, поскольку «Герцогиню солнца» готовили к новому круизу.

Позже, когда Чаз Перроне спускался вслед за носильщиком по трапу, он увидел, как два ярко-оранжевых вертолета поднимаются с площадки станции береговой охраны на той стороне гавани. Вертолеты накренились и рванули в Атлантику, где катер и две спасательные лодки поменьше уже прочесывали волны в поисках Джои. Береговая охрана пошлет еще «Фалькон»[5]откуда-нибудь из Опалока – во всяком случае, так сказали Чазу.

Он глянул на часы и подумал: «Тринадцать часов, пьяная – все, она в прошлом».

Пускай ищут сколько влезет.

Хэнк и Лана Уилер жили в Элко, штат Невада, и держали прибыльное казино, которое прославилось русским медвежьим балетом. Медведей растила и дрессировала почти отошедшая отдел Госпожа – она называла себя Большой Медведицей.

Со временем Уилеры полюбили Медведицу как родную. Когда у одной звезды балета, 425-фунтового кастрированного азиата по имени Борис, обнаружился ретинированный премоляр, Уилеры щедро арендовали джет «Гольфстрим»[6], чтобы отправить животное на озеро Тахо к известному ветеринару-периодонтологу. Хэнк и Лана тоже полетели – морально поддержать больного и успеть прокатиться весной на лыжах.

На обратном пути что-то пошло наперекосяк, и самолет упал в горах Кортес. Федеральные следователи позднее выяснили, что по неизвестным причинам во время катастрофы вылеченный мишка сидел в кресле второго пилота. На 35-миллиметровой пленке, отснятой Уилерами, обнаружили несколько кадров: судя по ним, Бориса втиснули за штурвал. На одном снимке Большая Медведица, смеясь, свернулась клубочком у зверя на коленях и льет ликер «Бейлис» из бутылки в его раззявленную пасть. На следующем Борис позирует в наушниках и авиационных очках.

Диспетчерская и контрольные пункты подтвердили, что на борту джета Уилеров царило разнузданное веселье, которое, возможно, отвлекало пилота. Почему джет рухнул, осталось загадкой, хотя помощник Медведицы предположил, что блестящее чувство юмора выветрилось из медведя вместе с лидокаином. Когда самолет штопором шел к земле операторы, которые по радио пытались связаться с кабиной, слышали в ответ лишь звериное фырканье и бормотание.

Уилеры стоили кучу денег, которая после утверждения завещания была поровну поделена между двумя малолетними детьми. Джои Уилер, которую назвали в честь певицы и актрисы Джои Хезертон[7], было всего четыре года, когда погибли родители. Ее брату, названному в честь комика Корбетта Моники[8], было шесть. Каждый ребенок немедленно получил по четыре миллиона плюс гарантированную долю от банка еженедельной лотереи кено в казино покойных родителей.

Джои и Корбетт выросли в Южной Калифорнии на попечении сестры-близнеца Ланы Уилер – та рьяно, однако безуспешно плела интриги, дабы запустить лапу в имущество, унаследованное детьми. В результате осиротевшие Уилеры достигли совершеннолетия с нетронутым состоянием, но изувеченной невинностью.